Мама ушла, оставив танцовщицу в одиночестве. Всё-таки у неё замечательные родители. Когда в воскресное раннее утро Лина появилась на пороге собственного семейного гнёздышка вся в крови и грязи, никто из родителей не стал пытать и выяснять, что случилось. Мама только аккуратно обняла, отвела в ванную комнату и помогла умыться и переодеться, а отец уже прогрел двигатель и готов был ехать в больницу. Ничего страшно выявлено не было — Ангелина та ещё счастливица. Ни одного перелома, но с десяток ушибов и гематом, а также разбитое колено и небольшой вывих запястья. Доктор пообещал, что всё пройдёт, но с болью надо подружиться. А боль была такая, что невозможно было без стонов дышать, без вскриков ходить, без всхлипов двигаться в принципе. Лежать она могла только на спине и без движения, даже челюсть болела, чтобы говорить. А говорить пришлось. Девушка не хотела ничего скрывать от родителей, поэтому после посещения больницы честно рассказала о том, что её сбила машина прямо перед полуфиналом танцевального конкурса, из-за чего она так расстроилась, что просто сбежала. Никто осуждать не стал. Ну и славно. После продолжительного сна она даже вернула себе боевой настрой, только он быстро сошёл на нет, когда не получилось с первого раза даже встать в туалет. Какая же она беспомощная, аж бесит! Злость тоже не задержалась в осознании — в права вступила апатия.
— Ангелина, спустись, пожалуйста, вниз, — послышался теперь уже мужской голос. Кажется, придётся действительно вставать, с отцом так отнекиваться не получится. Девушка с уже привычными охами поднялась на ноги, немного походила по комнате, позволяя атрофированным мышцам привыкнуть к нагрузке, а потом, хромая, спустилась на первый этаж.
— Я не голодна, пап. Правда, — сказала Лина, даже не сомневаясь, что это не возымеет эффект.
— Тогда представь, что это лекарство, которое обязательно надо принять. Без обсуждений.
— Хорошо, — девушка со вздохом уселась за стол, безразлично осматривая предложенные блюда. В общем-то, право выбора ей не дали. Просто положили всего понемногу.
— Скажи мне, дочка, ты собираешься продолжать учиться на танцевальном факультете? — отец говорил спокойно и тихо, что всё равно напрягало. По маме всегда видно, когда она злится или разочарована, а вот по папе сейчас сложно было понять, что её ждёт — выговор или праздная беседа.
— Конечно! — Лина позволила себе удивиться подобному вопросу. Да, на какой-то момент у неё возникали мысли о том, что происшедшее могло быть знаком свыше, но надолго они не задерживались. Она мечтала танцевать с самого детства, пережила серьёзную болезнь, уговорила родителей принять её выбор, уезжала на обучение заграницу. Естественно, одна неудача не заставит её передумать. — За пару месяцев я обязательно вернусь в форму.
— Это похвально, рад, что твоя депрессия отступает. Ешь, — было видно, что это не конец разговора, кажется, танцовщице давали фору. Она послушно положила в рот кусочек жареной свинины и закусила любимой кинзой. Мм, а ведь, кажется, она действительно проголодалась за пару дней.
— Линочка, мне звонили из университета, — мама кинула на отца извиняющий взгляд. О, похоже они уже обсудили эту тему и теперь молчаливо боролись за право предъявить. — Звонил твой тренер. Сказал, что ты просто исчезла.
— Ты не поставила никого в известность о том, что с тобой произошёл несчастный случай, а также о том, что возвращаешься домой. Они собирались заявить в полицию о твоей пропаже. Дочка, это очень безответственно с твоей стороны! На уши подняли половину университета! — вот теперь отец уже говорил громко и с упрёком. От этого даже полегчало. Лина почувствовала, как краснеют уши. Она ведь действительно поступила глупо, просто сбежав. Можно было вернуться в общежитие, собрать вещи, поставить в известность вахтёра. Может, даже попросить Марка осмотреть её, а перед тренером извиниться за невозможность защитить честь университета. Но тогда это казалось невозможным, слишком сильной была обида на судьбу и себя саму. А теперь уже слишком стыдно. Даже не хотелось представлять себе будущую встречу с группой и преподавательским составом. Наверняка все подумали, что она струсила и не явилась на своё выступление. Позор!
— Пап, я поступила неправильно, я признаю. Тогда я была слишком… слишком… зла. Я усердно готовилась к своему соло, тщательно подбирала музыку, доводила движения до совершенства, а потом за день до выступления — бац! — и я инвалид. Я очень расстроилась и не думала, что делаю и как это будет выглядеть. Прости, — Лина отложила вилку и виновато опустила голову. Мама рядом шумно выдохнула. — Мне жаль, что мои проблемы доставили вам неудобства. Я чувствую себя уже лучше, поэтому планирую вернуться в общежитие, забрать свои вещи и объясниться с тренером и ректорами, если это потребуется.