— Снимайте штаны, — послышался новый приказ, а Лина просто зажмурилась, чувствуя на себе чужие руки. Обнажённой кожи сначала коснулся неприятный холодок, после чего на ягодицы легли грубые ладони. — И как я должен вставить, если у меня не стоит на твою задницу?
— Заставь её отсосать, — гоготнул урод справа, танцовщица даже не знала его имени.
— Не, эта ненормальная может выкинуть что-нибудь неприятное. Врублю порнушку, — Виталик снова сжал округлые ягодицы, умышленно впиваясь ногтями в кожу. Спустя минуту за спиной послышались наигранные женские стоны, а насильники одобрительно загоготали.
— Я защищаю Марка, — проговорила про себя Лина, пытаясь отключиться от происходящего. — Я не дам никому ему навредить, — почувствовав прикосновение чужого члена к бёдрам, девушка сильнее зажмурилась и только быстрее начала читать про себя свои персональные мантры. — С ним всё будет хорошо. Мы встретимся чуть позднее, и он никогда не узнает, что произошло. Я буду знать, что защитила его, — что-то уже более горячее и внушительное насильно прошлось между ягодиц, но танцовщица не прекращала. — Я снова увижу его улыбку, надо всего лишь немного подождать. Он ждёт меня там, в концертном зале. Я его не подведу, я защищу его и скажу, что люблю. Да, доктор, я люблю тебя.
Яркая вспышка боли стёрла все мысли, заставляя тело напрячься. Лина вскрикнула и вся сжалась, пытаясь всеми силами уйти от проникновения.
— Лежи спокойно, сука, я не могу протолкнуться, — Виталик ощутимо шлёпнул ладонью между лопаток жертвы и запыхтел снова. — Я не могу, она сжимается.
Как по щелчку, те, кто держал руки Лины, начали выкручивать плечевые суставы, тем самым заставляя её переключиться на другую боль. Травмированная рука прострелила сильнее всего, девушка снова вскрикнула и попыталась вывернуться и облегчить мучения, но в этот момент тело обмануло её, потому что насильник с размаху вошёл по самые яйца, смешивая свой непонятный вопль с криком своей жертвы.
— Заткнись, — шикнул Виталик, склоняясь над Линой и перекрывая ей рот рукой. — Что-то это не особо приятно, даже больно. Хреновая из тебя любовница, Старикова.
Первую вспышку боли затмить не могло уже ничего. Будто в тело вонзили сотни ножей. Все нервные окончания горели и пульсировали и тогда, когда трение уменьшилось, смачиваемое чем-то липким; и когда в воздухе появился запах железа; и когда постепенно амплитуда движений увеличилась. Лина даже не почувствовала, когда её пах начал неистово биться о край столешницы с каждым мощным толчком, а жёсткие пальцы впиваться в кожу, оставляя синяки. В какой-то момент она снова начала думать о Марке, но с каждой насильственной фрикцией мысли затухали, пока не сошли на нет. Она не ощутила, когда в её теле очутилось что-то горячее и постороннее, мешаясь с собственной кровью. Не почувствовала, когда её тело покинули, а руки отпустили, позволяя мешком свалиться на пол.
— Было омерзительно, — Виталик схватил обессиленную девушку за волосы и приблизил своё лицо, — если кто-нибудь об этом узнает, с твоим суженым произойдёт то же самое. Поверь, у меня много друзей.
А потом наступила тишина. Лина медленно перекатилась на бок, дрожащими руками пытаясь натянуть на себя бельё и джинсы. Тело не слушалось, и удалось это сделать только с третьей попытки. Надо вставать. Всё закончилось, надо встать и уйти отсюда. Девушка напрягла все мышцы, чтобы подняться, но не смогла. Здоровая рука подкосилась, и она распласталась на твёрдом полу снова. И тогда её прорвало. Она сдавленно закричала, крепко жмурясь и трясясь всем телом. Слёз не было, тело было обессиленно, но содрогалось крупной дрожью, заставляя задыхаться в собственной беспомощности. Лина пыталась дышать, но из горла вырывались только хриплые вскрики, лёгкие горели адским огнём. Сколько она так пролежала, переживая агонию, сложно сказать, но вывел её из этого состояния резкий звук рингтона. Телефон валялся в полуметре, дотянуться получилось с первого раза. Лина, не смотря на экран, приняла вызов. Ей было жизненно необходимо услышать чей-либо голос. Любого, только не Зайцева и его тупых друзей.