С чем это связано? Возможно, с тем, что с детства я ощущала себя чаще всего обособленной, самостоятельной ответственной личностью. И редко впадала в страхи и капризы (да и были ли это мои страхи?).
Возвращаясь в детство, я понимаю, что настоящим ребенком я могла быть только рядом с другими детьми. Мне разрешалось? Или я сама себе разрешала? То есть была ли это ответственность моих родителей? Наверное, только в том, что мне просто не напоминали, что я ребенок. А ответственность на себя я взяла сама довольно рано. Ответственность за все. Интересно, что до сих пор о некоторых вещах мне надо напоминать. Напоминать, чтобы я поела, а лучше – прямо накормить, чтобы пошла спать, чтобы плюнула на какие-то задачи, чтобы убрала телефон и побыла в моменте.
В любом случае я росла, росли и дети вокруг. Пресловутый внутренний ребенок спрятался в самом укромном уголке моей души.
Осень 2010 года. Я студентка пятого курса МГТУ им. Н. Э. Баумана. Хорошо, если честнее – первого курса магистратуры. Но в то время только начиналось это деление. Тогда в основном все еще учились на специалитете шесть лет. И курсы мы считали с первого по шестой. Неважно. Важно было выбрать научного руководителя. Да так, чтобы не только магистерскую классную подготовить, но и кандидатскую диссертацию защитить. Да, о том, что я буду кандидатом наук, я знала еще в конце школы. Спасибо маме. Нет, она не мечтала, чтобы кандидатом наук была я. Она просто делала и защищала свою диссертацию. Передо мной был пример, как это увлекательно. И я хотела так же. Кроме того, с момента поступления в университет в 2006 году, я знала, что моя жизнь будет связана с Бауманкой надолго.
На кафедре выбор был. Не такой большой, но все же. «Нет, этот не подходит, много математики, у меня с ней не очень», – так отпал первый профессор. «Он же вынесет мне весь мозг!» – так отпал второй. «Классный, интересная тема, но мне не так интересно», – минус еще один. «Этот даже не доцент, а у этого никто не защищается», – так отпадали и другие кандидатуры. И вдруг я ясным взглядом смотрю на Тарасова Валерия Борисовича. Кандидата технических наук, доцента. Большого в прямом, самом прямом, и переносном смысле и улыбающегося человека.
Накануне этого учебного года у нас был конфликт. На четвертом курсе в осеннем семестре у нас была дисциплина «Системный анализ и синтез». Мы все первые три года обучения ждали этот предмет. Его должен был читать молодой преподаватель Х. И вот в начале семестра в расписании мы видим фамилию Тарасов под названием курса. Приходим на занятие, а преподавателя нет. Попросили нашу мечту Х прочитать первое занятие. Приходим на второй неделе – преподавателя нет. Третья неделя – преподавателя нет. Только в 2011-м я узнаю, что в начале сентября в Дивноморском каждый год проходит замечательная конференция, где и тусит, как его потом прозвали, ВБ, а тогда… у нас же семестр! Нам учиться надо. Мы пишем служебную записку на имя заведующего кафедрой с просьбой заменить преподавателя. Преподавателя нам не меняют, но Тарасов наконец появляется. Регулярно опаздывает, иногда пропускает занятия (всегда были веские причины). Но рассказывает очень интересно о совершенно непонятных вещах. Курс заканчивался экзаменом. Это был самый длинный экзамен в истории нашего потока. Он шел около десяти часов.
Конфликт конфликтом, а Валерий Борисович согласился взять меня под свое руководство.
Как потом оказалось, это было не последнее столкновение. Но разве могут быть отношения без разногласий и споров? Детскость ВБ и моя взрослость часто сталкивались и конфликтовали.
Сейчас понимаю, что почти все ситуации проявления его детскости и моего вовлечения тянут на административные правонарушения.
Декабрь 2011 года. Санкт-Петербург. Одна из моих первых конференций. ВБ, его аспирантка, студенты: я и мой сокурсник. Конференция конференцией, но есть и другая программа. С друзьями ВБ. Поужинав, ночью мы все отправляемся гулять по городу. Естественно, не на трезвую голову. Доходим до ростральных колонн на стрелке Васильевского острова. Вы помните их? Там фигуры рек в виде древних греков. И ВБ командует, то ли у Днепра, то ли у Волхва: «Так! Девочки! Быстренько! Залезаем! Одна на одно колено, другая на другое! И делаем фото! Толенька! Фотографируй!» В моей голове уже кричит занудный взрослый: «Господи! Сейчас приедет милиция. Нас заберут. Боже, стыд и позор какой! Это же памятники!» Что-то вырывается наружу, но на меня никто не обращает внимания, все радуются и творят безумства. Мы идем в сторону Эрмитажа, минуя Медного всадника. Видимо, его судьба решила пожалеть. Так и вижу эту картину, как в кино: зима, памятник, хлопья снега и советская оркестровая музыка, а мы проходим мимо.