Шелест на полу. Присела. Рядом очутился Стах… Опять "гусиные лапки"! Дорожная травка, наверное, дорогу указывает? Попробовать за нею? Узкий ручеёк травы быстро потёк из комнаты. Ага. Значит, я права — и кое-что делать всё-таки надо без свидетелей. Травяная дорожка вывела меня из комнаты и проводила на кухню. Кот топал за мной неотступно. Тихонько закрыв за собой дверь, я присмотрелась. "Гусиные лапки" показали на окно. Хорошо. Попробуем здесь то, что не получилось в своей комнате.
О-очень осторожно открыв рамы, я огляделась. Никого. Первым прыгнул кот. Кажется, травяная дорожка против его сопровождения не возражала. Ну и я тоже. Вдвоём веселей. Я выпрыгнула из кухонного окна, тихонько хихикнув, что Вадим караулит меня на той стороне дома. Закрыла рамы и обернулась. Стах встал на задние лапы, опираясь на моё колено одной лапой и помахивая другой. Кажется, он требует, чтобы я взяла его на руки. Ничего удивительного. Плотный туман плыл к нам быстрым приливом от кустов.
11
Странный туман. Наверное, поднимается от лесных оврагов. Только вот… Овраги-то далековато от усадьбы Сергея. Да и здесь, вокруг дома, равнинная местность.
Оделась я тепло по утреннему времени — и только подумалось о тумане, как вдруг мне снова стало зябко, как недавно в доме. Потому что сообразилось. Вспомнился тот дождь, превратившийся в ливень, когда я плакала от несправедливости, причинённой теми, от кого я её вообще не ожидала.
Дождь плакал тогда вместе со мной.
Сейчас мне очень сильно нужно стать незаметной, спрятаться. И — появился туман.
Растерянно оглядевшись, я уже другими глазами взглянула на белёсую волну. А она, как специально, раздвоилась — и я очутилась в коридоре, зыбком и глухом.
Кажется, меня опять направляют… И понятно, почему туман. "Гусиных лапок" среди другой травы могу и не разглядеть. Что ж… Я вопросительно заглянула в глаза Стаха, спокойно сидящего на моих руках. И, заручившись его безмолвным одобрением, сопровождаемым чуть слышным мурлыканьем, шагнула в туманный коридор.
Изредка сумеречно-тёмный туман становился почти прозрачным, потом, словно спохватившись, снова густел. И мне в такие секунды казалось, что совсем рядом кто-то проходил — опасный для меня. Особенно когда приходилось идти мимо кустов, чьи ветви толстыми в скрадывающем их тумане лапами нехотя проплывали мимо. Неспешно, следуя "указаниям" туманного коридора, я ступала по тяжёлым от росы травам — ночь и правда выдалась холодной после жаркого дня. Ноги быстро стали мокрыми, но — приятно мокрыми. Дух приключений снова взыграл, а ещё я попыталась подумать всё-таки: почему именно здесь со мной всякое происходит?
А ещё с тревогой прислушивалась: раздастся ли где поскуливание? Но нет. Звенящий птичий пересвист, сливающийся в негромкую на рассвете музыку, будто поднимающую лесное пространство, шелест листьев и трав под ногами — и всё…
Нагнулась под лапой орешника — ветка тёмная, листья огромные, плотные. Под такой лапой стой хоть в дождь — не намокнешь… Коридор повёл вниз… Наверное, здесь земля такая, вот и происходит нечто. Как-то давным-давно ездила я к бабуле. И заплуталась в полях и лугах. Это мне захотелось сократить путь, другой дорогой пойти до деревни, остановка до которой располагалась в часе ходьбы от неё. Но — заблудилась, перепутав тропки. А поля — огромные, деревни не видно. Начала спускаться в какую-то луговую долину — и обомлела: в самой середине низины странное дерево высилось, голое — без коры, сучья разлапились мёртвыми пальцами во все стороны. Среди лета — на голой, мёртвой земле. И оно шелестело: платочками, ленточками и даже просто тряпочками. Бабуля потом неохотно сказала, что дерево то нехорошему божеству принадлежит. Кому что плохое надо в деревне на кого-то сделать, все сюда бегут… А я-то не знала. Подошла к сухому древу — и так его жаль стало… И это было единственное чудо в моей жизни: показалось, кто-то по щеке меня погладил… Бабуля на это только головой покачала, как я рассказала ей, да сказала: "Земля у нас такая. Каждому своё воздаст".
… Туманный коридор вдруг раздвинулся, открыв тропинку вниз, в густые, тёмно-зелёные в сумерках заросли. Пахнуло снизу овражной сыростью — лопухами, грибами, влажными травами, сладкой и терпкой гнилью прошлогодних листьев. Это что же — я сама не заметила, что мы вышли из владений Сергея? Или… Или его участок простирается и дальше, в овраги?.. Остановившись на мгновения, я вздохнула, прижала к себе тёплого Стаха — и побежала. Кот развернулся и вцепился когтями в мои плечи. Не страшно, перетерплю. Главное — не возражает. А как хорошо-то лететь с горки! В упругих новых кроссовках, да ещё зная, что сбежала из-под пригляда Вадима! В тёмно-зелёную тьму, уже робко посвистывающую птичьими голосами…