Сняв кожаные шлёпки, я решилась. Босиком по коврам в апартаментах Сергея можно пробежать совершенно бесшумно. Меня просто не увидят.
Сергей сидел за столом, по бокам которого присели и деловые гости. Если бы не он, меня бы точно никто не успел заметить. Но на движение сбоку он поднял глаза — и улыбнулся мне. Игорь оглянулся — я чуть не споткнулась. Мы встретились глазами… Заминка на несколько секунд. Равнодушный взгляд незнакомого человека. Он отвернулся первым. Может, не узнал? Господи, хоть бы не узнал… Ведь в комнате светло только за компьютерным столом Сергея, а вокруг — вечерний сумрак.
Закрывая дверь, я привычно оглянулась. Альберт и Игорь что-то убеждающе говорили Сергею. А он смотрел на меня. Перевёл взгляд на Игоря. А я выскочила за дверь, чувствуя, как заходится сердце в непонятном страхе.
— Если б не эти… Я б с вами, — с сожалением сказал Андрей, провожая нас в холле.
Стах высказался в том смысле, что только ненормальные бегают сразу после ужина и что предпочитает остаться с Андреем — с единственным здравомыслящим человеком в этом доме. На что Регги фыркнула и первой поспешила к входной двери.
— Вадим… Мне нужна самая длинная и самая крутая тропинка, — сказала я. — Чтоб набегаться — и спать. Есть тут такие?
— Найдутся, — сказал он, мельком скользнув взглядом по моему лицу.
Входная дверь открылась — перед крыльцом стояла легковая машина с затемнёнными стёклами. На месте водителя кто-то явно сидел. Вадим, не глядя, быстро прошёл мимо, я — за ним. Мы побежали уже ближе к углу дома. Впереди — Вадим, за ним — я и Регги… Асфальтовая дорожка привела нас к дубу, мимо которого, не оборачиваясь, пробежал мой телохранитель. Так, надо бы запомнить. В эту сторону мы ещё не бегали…
Вадим провёл меня такими крутейшими и сырыми оврагами, что в некоторых местах я даже скользила, с облегчением вспоминая, что на мне новые кроссовки с толстой ребристой подошвой. Мы бежали так, словно за нами гонялись долго и упорно. Вадим как будто чувствовал, что мне надо сбросить напряжение. Он держался метрах в пяти, чтобы я успела увидеть дорогу впереди и успела сориентироваться, как пробегу этот участок странной извилистой тропы, ныряющей вниз, к чёрно-зелёному сумраку, почти обрывом, а затем взмывающей к свету, ещё видимому сквозь прозрачные листья деревьев и кустов.
Бег сотворил именно то, на что я надеялась. Он заставил меня сосредоточиться на собственных шагах, не давая расплываться в мыслях, чёрной пеленой хлынувших на меня с воспоминаниями об Игоре. Я мчалась, видя впереди Вадима, выбирая места, куда можно прыгнуть, не беспокоясь, что немедленно свалюсь или поскользнусь…
Шелест лёгкого ветра по травам и листьям, птичий переклик, собственное запалённое дыхание, ритмичный шаг, изредка перебиваемый близким стуком кроссовок бегущего рядом Вадима и мягким прыжком Регги… Изредка призрачно-белая тень, иллюзорно мелькающая среди вечерних чёрных пятен…
В очередной просвет Вадим выскочил на зелёную, слегка сияющую желтоватым от вечернего солнца полянку и оглянулся.
— Ты как?
— Хорошо, — задыхаясь, ответила я. — Просто очень здорово.
— Ещё?
— Ещё!
Он усмехнулся уголком губ и рванул дальше — по тропе, почти невидимой в густой траве и цветах. Стебли хлестали по ногам, но бежать давали. Преодолевая сопротивление тропы, я совсем забыла, что заставило меня психовать. Медвяно-травные запахи вечернего леса пьянили голову и заставляли думать уже только об одном — свалиться бы в эту густую копну трав и, раскинув руки, долго смотреть в постепенно темнеющее небо.
… Мы вышли снова к дому, когда машины у крыльца уже не было.
Развернувшись, я обессиленно села на ступени небольшой лестницы. Рядом взгромоздилась абсолютно счастливая Регги — так близко, что я смогла обнять её. Вадим, будто и не бегал — спокойный, снова усмехнулся и зашёл в дом.
Первое, что подумалось: как я завтра ходить буду?.. Ноги, отяжелевшие от неожиданной нагрузки, уже сейчас начинают ныть. Одно дело — упорядоченная пробежка на минут двадцать или на полчаса. Другое — отчаянный побег. По-другому не назовёшь… Хуже, что, кажется, Вадим, понял это.
В обнимку с собакой я просидела недолго, пока успокаивала дыхание. Вернувшиеся мысли об Игоре оказались более-менее упорядоченные. Всколыхнутая им тревога улеглась, и теперь я могла думать чуть отстранённо.
Ну и что, что Игорь меня видел? Он не пакостник, как Александр. Не наговорит на меня Сергею. А и наговорит — ничего страшного: будет на то его Сергея, высочайшее соизволение (я нехотя ухмыльнулась, насильно кривя губы в улыбке), я уйду домой — и всё. Оставит, но не будет замечать — тоже неплохо: работу закончу, деньги получу… Сама не заметила, как левая ладонь сжалась, словно прядь белых волос Сергея мягко выскользнула из моих пальцев.