— Миша! — голос был женский.
— Потом, маменька, — буркнул князь даже не оборачиваясь.
Папенька тоже отказался выслушать, и чем все закончилось? Возможно, над княгиней висело какое-то проклятие Кассандры или что-то вроде того.
— Я бы выслушал, — заметил Магистр. — Возможно, женщина дело говорит…
— Убейте его! — взвизгнул князь. — Убейте же его наконец!
Кольцо гвардейцев вокруг Магистра постепенно сужалось. Они побросали на землю свои бесполезные молниеметы, их руки потянулись к алебардам и обнажали сабли. Сам новоиспеченный князь выхватил из ножен на поясе длинный кинжал.
Жест это был, скорее, символическим. Вряд ли новоявленный князь горел желанием броситься в низкую битву.
Хотя Магистр не имел ничего против.
Нельзя сказать, что Магистр любил насилие.
Оно было одним из инструментов в его достаточно богатом арсенале, и он использовал его по мере необходимости. В мирах Системы такая необходимость возникала не слишком часто, в большинстве случаев он мог просто назвать свое имя, и репутация делала основную работу за него.
Иногда он прибегал к услугам посредников, и платил им золотом, знаниями и опытом, очень редко — обещанием ответных услуг.
Нельзя сказать, что Магистр не любил насилие.
Но он никогда не бежал, когда оно становилось неизбежным.
— Вы нарушили свое слово! — во всю глотку возопил Магистр, и этот крик был предназначен не людям за столиками, хотя и обращался к ним, а слушателям на другой половине поля. Магистр старался расставить все точки над «Ё», пока еще не началось.
И вот оно началось.
Капитан стражи начал первым. Магистр легко увернулся от его замаха — для него движения стражников были так неторопливы, словно они действовали под толстым слоем воды — и позволил инерции увести саблю подальше.
— Значит, вы выбрали смерть, — пробормотал он, делая сложный пасс левым запястьем и тем самым активируя ячейку быстрого доступа.
Рукоять Отца Всех Мечей привычно легла в его ладонь.
Глава 20
Капитана гвардейцев Магистр убил первым.
Развалил его на две неравные части ударом наискось, от плеча до бедра. Капитан в последний момент пытался парировать удар своей саблей, но она лопнула при первом же соприкосновении с лезвием Отца Всех Мечей.
Магистр не чувствовал ни азарта, ни возбуждения от схватки. Силы были слишком неравны, он был даже не старшеклассником, пришедшим наводить свои порядки в песочнице, а вооруженным до зубов космодесантником, заглянувшим в начальную школу.
Он убивал нарочито неторопливо и страшно, чтобы остальные успели сообразить, к чему все идет и вовремя дать деру. Магистру был нужен хаос, а без кровавой бойни он вполне мог бы обойтись.
Если это в принципе возможно.
Удивительно, но только после того, как третий гвардеец пал на землю, обрызгав ее кровью и разбросал свои внутренности, до аристократии начало доходить, что происходит неладное. Раздались первые крики ужаса, люди вскакивали со стульев, переворачивая столы. Несколько мужчин попытались воззвать к Силе, но пока Магистр был в непосредственной близости, Сила оставалась глухой к их мольбам.
Новоиспеченный князь таки побежал вместе с остальными. Видимо, пасть смертью храбрых на поле битвы (пусть даже в поле битвы превратилась лужайка в фамильном поместье) не входило в список его приоритетов, по крайней мере, не стояло там достаточно высоко. Магистр перехватил меч одной только правой рукой, перерубил две летевшие к нему алебарды, оставив гвардейцев стоять с короткими палками в руках, левой рукой выхватил из ячейки быстрого доступа огромный револьвер и выпалил князю в спину.
Верхняя часть Михаила Кирилловича исчезла, превратившись в розовое облачко. Нижняя по инерции сделала еще пару шагов и завалилась на газон.
Магистр давал шансы своим врагам, но не давал их слишком уж много.
Ему пришлось убить еще одного гвардейца, прежде чем остальные сумели сообразить, что они не вывезут, и не побежали догонять отступающую к главному дому аристократию. Магистр оглянулся, чтобы посмотреть, как обстоят дела на другой половине поля.
Там все двигалось в нужном направлении.
Толпа бесновалась. Стремясь сдержать естественные порывы крепостных, гвардейцы попытались применить свое главное оружие, но оно ни черта не сработало. А одними только саблями и алебардами разъяренных мужчин, внезапно увидевших свой шанс выплеснуть классовую ненависть, было не остановить. Несколько гвардейцев уже лежали на земле, остальные беспорядочно отступали.