— Воистину, ты самый странный из демонов, коих мне доводилось встречать.
— Как часто ты встречал нашего брата? — поинтересовался Магистр, решив больше не спорить о терминологии.
— Говорю же, доводилось, — сказал брат Виталий. — Что тебе за дело до нашего мира?
— Только тебе скажу, и надеюсь на тайну исповеди, — сказал Магистр. — Возможно, довольно скоро наши миры сольются в один, и мне было интересно глянуть, с чем придется иметь дело.
— И ты не хочешь этому помешать?
— Этому невозможно помешать, — сказал Магистр. — В силах ли ты остановить прилив? Заставить подойти к тебе высокую гору? Аргументированно доказать идиоту, что он идиот?
— Значит, катастрофа неизбежна?
— Мы можем лишь повлиять на ее масштабы, — сказал Магистр.
— Выходит, ты не наш мир спасаешь?
— Я вообще не спасаю миры, у меня другой профиль, — сказал Магистр. И тут из-за контекста ему в голову пришла интересная мысль. — А нет ли среди твоих знакомых какого-нибудь брата Василия, вооруженного дубинкой примерно вот такой длины?
Он показал, какой именно. Брат Виталий покачал головой.
— Таких не знаю.
— Жаль, интересная могла бы получиться теория, — сказал Магистр. — С другой стороны, это и хорошо, если у вас такого нет. Наличие брата Василия — это верная примета апокалипсиса.
Возможно ли, что физрук один на все миры, а Виталики есть в каждом? Любопытный феномен, подумал Магистр.
С учетом остановки, к монастырю они добрались за несколько часов до полудня.
Женский оказался не таким внушительным, как мужской. Тут и стены пониже, и строений поменьше, зато местность вокруг была куда более живописной, а вокруг, прямо под стенами, были разбиты многочисленные грядки, на которых возились послушницы что-то окучивая или пропалывая. Магистр никогда не любил вдаваться в эти огородные подробности.
— Эй, сестричка, — обратился брат Виталий к одной из монахинь. — Позови-как сюда мать-настоятельницу, у нас дело к ней есть.
— Никак, брат Виталий к нам пожаловал? А кто это с тобой и почему он в мирском?
— Послушник наш новый, еще не успели переодеть, — сказал брат Виталий. — Будь добра, метнись уже за Агафьей Палной, дело наше промедления не ждет.
— Мельницы Господни мелют медленно, — сказала монахиня.
— Но время человеческое бывает крайне ограниченно, — отрезал брат Виталий, не желая вступать в теологический диспут. — Иди уже, а?
Монахиня неторопливо удалилась за ворота, всем своим видом демонстрируя, что спешить ей некуда.
Магистр с братом Виталием спешились. Монах похлопал своего тяжеловоза по шее.
— Зову его Мотыльком, — сказал он с гордостью в голосе. — И твою как звать?
— Плотва, — сказал Магистр.
— Почему Плотва?
— А почему Мотылек?
— И то верно, — согласился брат Виталий.
Монахини не побросали свои дела, но замедлили движения. Было очевидно, что они прислушиваются к разговору.
— Сам себе обед не вырастишь, так никто тебя не прокормит, — сказал брат Виталий. — Земля-то у нас плодородная, только вот возделывать ее уже почти некому из-за постоянных княжеских междоусобиц. Вот давеча князь Грозовой род Пламеневых истребил, так нет бы только благородных перебить, мужикам, что встали на защиту, тоже досталось.
— Тут уж кому какая судьбина дадена, — сказал Магистр и поморщился. Автопереводчик периодически подглючивал и выдавал такие перлы. Сказывалось отсутствие порядка в уже сформировавшемся инфополе планеты.
Настоятельница женского монастыря Агафья Павловна оказалась шустрой старушкой, возраст которой можно было с равным успехом определить и как семьдесят лет, и как двести. Достигнув определенного предела, такие старушки перестают меняться, лишь со временем усыхая в размерах, но поскольку первоначальный ее размер был Магистру неизвестен, определить точные цифры он не мог.
— Доброго дня, брат Виталий. И вам, мил человек, — сказала она. — Лицо ваше кажется мне знакомым. Мы встречались?
— Не знаю, — сказал Магистр.
— Отойдем в сторонку, подальше от любопытных ушей, — предложил брат Виталий.
— У меня от сестер секретов нет.
— У меня есть, — сказал брат Виталий.
Магистр ожидал, что их пригласят внутрь, может быть, даже в личную келью Агафьи Павловны, но они всего лишь отошли на несколько десятков метров в сторону от занятых сельскохозяйственными работами монашек.
— Это Андрей Пламенев, — сказал брат Виталий, убедившись, что их никто не подслушивает.
— Ой, точно, — всплеснула руками Агафья Павловна. — То-то я думаю, лицо мне его знакомо, а он просто на Катьку похож.