Его большие руки, шершавые от мозолей, нежно обхватили мое лицо, словно я была самым драгоценным сокровищем в мире. Мое сердце подпрыгнуло в груди, что кто-то — нет, не просто кто-то, Маркон — возможно, думает обо мне так. Я обвила его шею руками и со вздохом растворилась в поцелуе.
Поначалу его губы были настойчивыми, отчаянными, но быстро стали любопытными и пытливыми. Его язык легко скользнул по моей нижней губе, словно просился впустить его. Я с радостью приняла и встретила его язык своим. Я понятия не имела, правильно ли я это делаю, и мне было все равно. Все было слишком хорошо, чтобы беспокоиться об этом. Как танец.
Я последовала его примеру. Там, где двигался его язык, — двигался и мой. Его губы смягчались — я повторяла. Он кусал меня — я отвечала взаимностью. Я не могла насытиться им. А его блуждающие руки и тяжелое дыхание выдавали подобные чувства.
Маркон оторвался от меня и уткнулся лицом мне в шею. Он крепко обнял меня, держа так, словно не желал отпускать. Я опустила голову, снова и снова повторяя его имя, надеясь, что он поймет меня правильно.
* * *
— Натали?
Мои глаза открылись, и я ахнула при виде Джерека, огибающего угол кошу.
Когда его взгляд упал на меня и Маркона, он замер и уставился на меня.
— Черт! — прошипела я.
Стыд скрутил мои внутренности. Я оттолкнула Маркона и ниже натянула шелковое платье, защищая свое целомудрие. Маркон медленно повернул голову, потом целую вечность вставал во весь рост.
— Джерек, — прорычал он, а его голос был глубоким и хриплым.
Джерек моргнул несколько раз, и его взгляд скользнул между нами. По выражению его лица я не могла понять, о чем он думает. Это была одна из его проблем — он мог быть смущен, обижен, зол или просто любопытен — его невозможно было прочесть.
— Прости, — пробормотал он и поспешил назад тем же путем, каким пришел.
Я двинулась за ним, но Маркон схватил меня за плечо, прежде чем я смогла встать.
— Останься.
Мое тело жаждало подчиниться, но мозг гудел в замешательстве. Джерек был моим другом, если не сказать больше. Я считала само собой разумеющимся, что мы попробуем быть вместе после того, как решим нашу головоломку. Я понятия не имела, чувствует ли он то же самое, но между нами была легкость, которую я очень ценила. Когда мы говорим о нашем проекте или о чем-то связанном с наукой, мы теряемся в разговоре до самого утра. Не было сомнений, что Джерек — моя интеллектуальная пара.
Но Маркон…
Он превратил мои внутренности в кашу. С того момента, как я увидела его подтянутую крепкую фигуру, я захотела его. До сих пор я даже не знала, что это значит, но это произошло. Физическое влечение притягивало меня к нему, как частицы феррита к магниту. И я не могла забыть, что он рискнул собственной жизнью, чтобы защитить меня.
Но Джерек…
Джерек… Что-то про него в глубине моего сознания не давало мне покоя. Мое воспоминание о произошедшем на сцене вдруг стало четким. Страбон прыгнул ко мне, направив зубы и когти на мое горло. Полусогнутое тело Маркона врезалось в бок Страбона, и они оба повалились в грязь. А Джерек отступил от меня, оставив на произвол судьбы.
— Что случилось? — спросил Маркон, садясь рядом со мной и обнимая за плечи.
— Ничего. Я просто… — я издала недоверчивый смешок. — Всю свою жизнь я должна была заботиться о себе самостоятельно. Мои родители не могли дождаться срока, чтобы побыстрее избавиться от меня. Все в Центре, кроме других сирот, думали, что я либо слишком большая, либо слишком умная, а обычно и то и другое. Даже когда нас отправили в рабство, некому было спасти нас, кроме нас самих, — я поймала взгляд его завораживающих глаз. — Спасибо тебе, Маркон. Спасибо, что спас меня от того, что хотел сделать Страбон.
— Это честь для меня, — от его улыбки у меня перехватило дыхание, а потом она исчезла. — Но у меня еще столько дел.
— Неужели?
— Я должен компенсировать моральный ущерб за твое похищение.
* * *
Глаза Маркона потемнели, и он опустил взгляд на колени. Я пыталась забыть обо всем этом, притвориться, что этого никогда не было, но это задержалось прямо под поверхностью, как сильное течение, готовое выбросить меня в море. Только после того, как он заговорил, я поняла это.
— Горстка более буйных воинов Трайна решила начать неожиданный рейд, услышав от Альфы, что Солан «украл» вас троих с нашей территории. Они были так горды, когда привезли тебя, — голос Маркона отдавал горечью. Его кулаки сжались так сильно, что я подумала, что из них начнет капать кровь.
Меня охватило сильное желание утешить его, сказать, что все в порядке. Но это было не так. Переживание тех дней закрепило страх и безнадежность, которые я испытала. Воспоминания о том, как Арлин тащат из клетки, толкая и крича, а затем ее перепуганные крики и плач, как они… У меня сжалось горло.