- Очень натурально! - похвалил ребятню, лежащий в тени дуба рыбак Максимка. Его лицо было до сих пор распухшим от синяков - результат драки с двумя мужьями. За то, что в одну жену он вонзил арбалетный болт. Случайно. А в другую - свой собственный. Не случайно. Солтыс захихикал. Скосив глаза, он проверил, не смотрит ли Мария, а потом начал рассматривать Аксению, коя размазывала кашицу из трав по гематомам любовника. Виталь де Темоо наслаждался видом шикарной груди, коя беспардонно выпирала из сарафана. Солтыс вздохнул. Вздохнула и его жена, коя наслаждалась теми же красотами, но из окна дома, мешая тесто.
Позади, в своей хатке причитал Никита Актёр. Солтыс знал, что Никита стоит у печи, и, положив руку на сердце и возведя очи горе, репетирует реквием по Изольде. Виталь де Темоо вздохнул.
Несколько присланных из Вызимы стражников слонялись по деревне, разинув рот и внимая байкам о произошедшем. В основном от Джульетты, местной сумасшедшей. Сначала она рассказывала о своём воображаемом женихе. Слушатели деликатно кивали. Но её всё равно слушали, так как ведала она эту историю, упоминая каждый собачий визг, знатно всё приукрашивая. И все как один, нервно ждали ночи.
Больше всех из стражей порядка выделялись Александра и Андриан. Они хорохорились более остальных, но поутру, вместе со всеми бежали стирать портки.
Тётушка Олеся наводила невообразимую суету. Она истерически оповещала люд, что эти события - кара небес, и обвиняла всех и вся, во всевозможных и невозможных грехах. Кроме себя.
Андрэ Мореход, как обычно, пьянствовал, шлялся и раздражал народ своим нытьём. Разбрасывая среди разломанных лодок да удочек бутыли.
- Бесполезная шваль, - подумал солтыс, покосившись на Морехода.
Да уж, происшествие было кошмарным. Но, хотя бы не было больше жертв. Удивительное дело, но никто более не помер. Были раненные - но ведьмак, раздевшись до белой рубахи и закатав рукава, знахарка и травник умудрились подлечить и их. И, деревенские сумели-таки погасить занявшиеся в суматохе и панике пожары. А ещё, происшествие было странным. Очень странным. И странности не оканчивались.
Во-первых, сам утопец. Всем было ясно, и ведьмак это подтвердил - это был не простой утопец. Имело место быть мощное заклятие. Именно поэтому, ведьмак долго исследовал труп чудовища. А когда жители деревни уговорили отца Изольды, не вывешивать на колу голову монстра, чтоб «каждый прохожий мог швырнуть в ублюдка камень», ведьмак выпросил большую банку, и забальзамировал уродливую башку. Напялил свою чёрную куртку с серебряными шипами, починенную Марией-Николь. И ускакал к трактиру выше по течению, дабы разобраться с тамошними утопцами. Пошли слухи, мол, ведьмак что-то подозрительно долго задержался у портнихи. Виталь де Темоо знать не знал, насколько сиё правда, хоть и ревновал. Не знал он, кто, или что, могло так изорвать ведьмачью броню, да и не желал знать. Тётушка Олеся принялась болтать, что мутант де жаждет «пожрать втихаря сучью башку». Но солтыс понимал, что «ведьмак хочет просто показать её кому-нито умному, знающему». Либо, просто продать. Поговаривали, у колдунов да магичек спрос на такие паскудные вещи был, хоть отбавляй.
Во-вторых, Прадед ушёл к ведьме. На поклон. Ведь при обследовании ведьмаком и добровольцами колодца, выяснилось, что он и вправду был золотой. В подводной пещере оказались золотые жилы. Прадеда чуть инфаркт не хватил. Он ходил гоголем, гордо бил себя в грудь, и вопил о том, как же он был прав.
В деревню уже стекались всякого разного рода дельцы да купцы. Всевозможные горняки, краснолюды и гномы, ищущие работы. Рыжий Ромул, объявляющий себя ранее, как «лучший ловчий, охотник и каменщик», теперь же, почёсывая обгоревшую бороду, заявлял о себе как о «лучшем добытчике золота». Его жена, Ниннель, курила трубку в стороне, и чудилось, сгорала от стыда.
В деревню также явились некие «бродячие артистки», Анька Кладовка, Машка Семашка и Анка Химко, обещающие «благородным мужам, не менее благородный отдых». Когда разошлась молва, что они аж из «Хромоножки Катарины», клиентуры прибавилось.
Сразу же после отбытия ведьмака, остановилась на постой, проезжающая мимо ворожейка, Аннет Морган. В чёрном платье, плаще, и шляпке с широкими полями и брошкой в виде змеи, поверх копны волнистых волос цвета вороного крыла. Сказала, подвезли на карете. «Такая красивая госпожа, а остановилась в халупе у Ясечки!» - дивился Скользкий Боря. Впрочем, как и все. Ворожейка, сцапав в длинные пальцы чёрного кота, обещала снадобья от кошмаров. И когда начался сущий кошмар наяву, эти зелья ох как пригодились. Правда, один из купцов обмолвился, что она не та, за кого себя выдаёт. Мол, видывал он похожую один в один мамзель в «Доме Королевы Ночи». И будто бы её оттуда изгнали со скандалом между сёстрами, за некую «чрезмерную жажду». Виталь де Темоо всё хотел его расспросить подробнее, да купец куда-то запропастился.