ЮраБезотчества захихикал и стянул трусы, оставшись полностью голым. Присел на корточки и придерживая одежду одной рукой, второй открыл дипломат. Достал нож, веревку, изоленту, молоток, гвозди и пилу. Разложил все в только ему известном порядке на земле, себе оставил остро заточенный кухонный нож.
Эх, видел бы его сейчас начальник. Вот бы он удивился. Посмотрели бы тогда кто настоящий идиот. Интересно смог ли он повторить это еще раз? И над кем смеялись бы коллеги сейчас? Над голым человеком с окровавленным ножом или над тем у кого нож торчит из живота и грязным комком выпадают из раны кишки, пачкаясь в пыли. А что бы сказала жена, если бы увидела, что он проделывает с Лизками? Все ещё называла бы его импотентом и мечтала о любовнике?
Он глубоко вздохнул и встал во весь рост, огляделся (не появился ли заблудший еврейчик — турист) и осторожно пролез сквозь кусты. Еще не хватало какую заразу через царапины получить. Освободившись из растительного плена он по-туземски (как африканцы в телевизоре) вприсядку поскакал между могил, потом побежал на четырех, а позже и совсем пополз, сверкая задом.
Солнышко в зените легко пробивалось сквозь ветви густо насаженных деревьев аккуратными иностранцами, но тепло до земли уже не добиралось. Поэтому голое тело, подползавшее к Лизке, было холодным, как у жабы. Да и самой девушке было холодно. Может от легкого ветерка гулявшего между могилами, а может от предчувствия чего-то ужасного, что совсем скоро произойдет на кладбище. Иногда нужно прислушиваться к интуиции и знакам, которые подает тело. Помогает.
***
Лиза повертела в руках мятую пачку. Последняя сигарета. Неизвестно когда появится возможность купить ещё. Деньги есть, но есть ли в селе магазин, она тут не была, да и дело к вечеру. Можно будет у мужика стрельнуть, он добрый, не пожалеет. Сейчас он вернется и...
Она почувствовала движение за спиной и холодное лезвие ножа уперлось в горло. Что-то твердое ткнулось палкой между лопаток. Все это молча, без шума и лишних слов, только возбужденное сопение. «Насильник, — сразу подумала Лизка, — Мамочка!»
Нож прошелся острым лезвием по горлу, оставляя тонкий след, и она напряглась готовая закричать, когда сухая как присыпанная пудрой ладонь крепко-накрепко зажала рот. Боли не было, страх заглушил ее на мгновение. Ей не перерезали горло, просто оставили шрамик на память.
Рывком она слетела со скамейки спиной вперёд, на секунду промелькнуло знакомое лицо с осоловевшими как у наркомана глазами. Еще она успела заметить голую грязную грудь, живот с волосатой полоской и эту штуку, которая торчала бесстыдной палкой вверх.
Её попутчик, её спаситель и слушатель был полностью голый, держал в одной руке нож, а в другой свою эрекцию. Лиза закричала и сразу же получила удар в челюсть: сверху вниз, очень удобно колотить беззащитную женщину. Крик захлебнулся в крови изо рта, и псих кольнул ее ножом в грудь. Не сильно, но очень больно.
Она заплакала не в силах даже сопротивляться, когда старый мудак подхватил ее под руки и потащил куда-то вглубь кладбища. Не поднимая, просто волочил спиной по камням, по земле, по кирпичам, врытым в землю и бетону. Думала ли девушка о чем-то в тот момент? Планировала ли побег или славный удар маньяку по батарейкам? Нет. Она думала о том, что выронила сигарету и не успела ее докурить, а больше сигарет нет. И быть может это последняя папироса, а мужик лишил её этого также, как лишит жизни, если никто не спасет. Но если она выживет, то обязательно вернётся за сигареткой.
***
Они остановились среди одуванчиков. Лиза замерла, наблюдая как белые головки еле заметно дрожат, готовые выпустить парашютистов, и перевернулась на живот — вскочила! Голый человек стоял на коленях перед одиноким крестом и покачивался. Он плакал. Лиза огляделась. Вокруг одуванчики тянулись вверх, целая поляна, а она посреди нее. Крест и голый попутчик на краю, будто одуванчики специально посадили перед могилой.
— Прости, — плакал мужчина, голос у него стал писклявый и неприятно слезливый, — прости, я наконец привел настоящую.
(Шипение, похоже на змеиное)
Он обернулся и прищурился на девушку. Ужасно пустые глаза смотрели на неё и одновременно мимо.
— Я же говорил, не бойся мертвых. Мама спит.
Лизка вскочила и попыталась убежать: шаг, два и ноги подкосились от слабости и затем толчок в спину. Он догнал, схватил за волосы и потащил назад к поляне одуванчиков.