«Слышь, не боись! Нам только поговорить!»
Соседи напились, хотят подраться, не убивать же их? Нормальное желание для дебила поиздеваться над кем-то. Прощаюсь с моими деревянными дружками и прячу их под кроватью. В дверь перестали колотить — прислушиваются.
Не даю себе больше думать и вылетаю в прихожую. Клацаю замками и слышу радостные вопли.
Резко распахиваю двери, и первый же удар ногой приходится в живот любимому соседу, который хотел войти первым и так удобно стоял. Сосед охает и скручивается буковкой «Г». Не даю им опомниться и выскакиваю в коридор.
Когда-то меня учили драться в общаге. Познакомился я там с одним бешеным старшекурсником, который прожить без драки и без водки не мог ни дня. Сначала водка — потом красные глаза в поисках жертвы и следом обязательно драка. Он выходил «сам на сам», и один против двоих, и против троих даже. Один раз нарвался на очень большую толпу, которые ещё и ментами оказались — в больничке потом месяц лежал, но не отступил.
Так вот он мне и объяснил, почему всегда кричит не своим голосом во время драки и бросается первым. Это эффект неожиданности, никто не ожидает неадекватного поведения — обычно просто толкаются: «а поговорить», посылают друг друга и могут даже разойтись не решившись начать. Он говорил мне, что начинать нужно первым — всегда. За тобой будет преимущество, первые удары, противник будет ошеломлен, многие пугаются и уже морально проигрывают вначале схватки. Одни плюсы. А чем громче кричать, тем больше ты дезориентируешь противника.
«Ты думаешь я ничего не соображаю? Кричу, „ля“, и на стенки лезу потому что дебил? Я контролирую каждое свое действие, каждый свой удар. В голове у меня порядок, а бардак я устраиваю, чтобы сбить с толку дурака. Можешь плакать и бить, можешь орать, можешь головой колотиться о стенку, но внутри будь собран. Это всё комедия — ширма, пацан. И чем больше противников перед тобой, тем худшим дебилом будь».
Я запомнил его слова, но применять на деле тактику как-то стеснялся. Это стиль «пьяного мастера» какой-то.
— Чё, суки! Зарублю, на! Порешаю всех!
Я бросаюсь на второго человечка, трудно быть спокойным, когда ведешь себя как дебил и ладонью бью в челюсть справа. Не прекращаю верещать, как дурная баба и прессую его слабыми ударами, как могу. Сосед валяется у стены и смотрит круглыми глазами, на помощь собутыльнику не спешит.
Я хватаю жертву за грудки и вдыхаю вонь перегара, немытой кожи, нестираной одежды. Трясу придурка изо всех сил.
— Чё хотели от меня! Чё ты хотел, бля! Кто меня на улице избил, бля! Ты? Ты, (редиска, нехороший человек)
Дальше там такая серия мерзких ругательств пошла, что у самого ушные перепонки плавились от стыда, а мужик только краснел и стучал зубами.
— Где третий, ля! — отшвыриваю его на ступеньки и оборачиваюсь, хохоча. В глазах красные занавески то взлетают, то опускаются — с этим состоянием берсерка нужно быть поаккуратнее, а то из него можно и не выйти.
Сосед прижался к стене и изображает невидимку. Третий отступает и вытянул дрожащие руки вперед:
— Эй, парень. Успокойся. Ну, ты чё! Мы извиниться хотели. И вообще это он нам приказал.
— Э!
«Убиили!»
Я не сразу обратил внимание на крик, потому что был занят своими воплями, но сейчас он прорвался как лучик света в царстве тьмы.
«Люди!!!! Убииили!!»
— Людка, — сказал сосед, — с третьего. Кого убили?
Я уже бежал наверх, перепрыгивая через ступеньки. Тетя Люда, женщина лет пятидесяти, живет одиноко на третьем вместе со своим мужем дядей Мишей — электриком. Хорошие люди — спокойные, тихие. Миша мне помог с краном, когда из него струями вода начала валить, заливая пол. С тетей Людой я болтал иногда на скамеечке у подъезда и за лекарствами бегал. А недавно они вроде квартирантов взяли: строителей-гастарбайтеров.
Двери открыты, и я без стука вхожу. Здесь случилось нехорошее: весь пол в крови, а тетя Люда прислонилась спиной к холодильнику, и Мишка головой у нее на коленях лежит. Лицо белое как у мертвеца. Глаза закрыты, и нож из пуза торчит.
В комнате кто-то громко храпит, я заглядываю и вижу одного из квартирантов. Обоссаный, рука свешивается с кровати и пальцами вытирает пол. Пальцы в крови. На лице тоже кровь.
— Ни хрена себе, — я оборачиваюсь и вижу соседа, который осторожно входит в квартиру. Смотрит на меня косо, но решается подойти. — Слышь, а че тут случилось?
— Похоже, один из жильцов зарезал хозяина по пьяной лавочке и лёг спать.