— Что-что Молчун, а во внимательности тебе не откажешь. Я бы подумала о нужнике в последнюю очередь.
Глядя на толстый и мутный лёд под нашими ногами, который взбирался на скалу и покрывал её многочисленными потёками, мы ответили:
— Это не нужник. Скорее всего сточная труба ведущая из кухни, купели и прочих мест, где требуется слив воды, не выходя из крепости.
После того как мост рухнул в ущелье он утащил с собой не только нас, но и всех, кто погиб на нём до нашего прибытия. Обгорелые кости рыцарей смерти погибших под ударом мощнейшего электрического разряда, сгнившие тела карлов и даже лошадей.
И как водиться множество элементов самой разнообразной экипировки.
Идеально было бы найти среди этих останков волнистый меч консорга, но он, как и наш Глодатель костей, остался где-то под завалами. А ввиду того, что обычным оружием мы теперь пользоваться не могли, выбирать было практически не из чего.
Настоящим спасением в этой ситуации стали найденные клевцы. Притороченные к одному из приваленных снегом жеребцов, они по всей видимости когда-то использовались одним из рыцарем смерти для ближнего боя. Что было логичным ввиду того, что это оружие отлично пробивало кольчугу и иную броню.
Мы взяли их себе, как и парочку черепов найденных в снегу рыцарей. Эти черепа, мы обернули снятыми с конской сбруи ремешками и подвесили на пояс. На них у нас тоже были планы.
Естественно, клевцы не шли ни в какое сравнение с огромным рунным мечом. Но выбора у нас всё равно не было. Они принадлежали тёмному существу, поддались порче, как и все остальные предметы в его экипировке и поэтому не разлагались под действием проклятья.
Ими мы и стали долбить лёд в попытке создать опоры для подъёма по скале.
Из-за небольшого, буквально в половину метра размером уступа и умеренной непогоды, мы не видели откуда именно по скале стекает вода. Но логично было предположить, что сточное отверстие располагается не высоко. Иначе как бы его установили и обслуживали?
Так и вышло. Толстая, обледенелая решётка, оказалась прямиком за уступом.
Глава 3
Золотая чума
Болезнь показала себя к вечеру.
Лёгким кашлем, повышением температуры и красной сыпью. Карлы, тёмные эльфы или люди — ей было без разницы. Она разила всех одинаково.
Тяжёлые больные поддавались ей легче.
Зал, в котором жили бойцы с ампутированными конечностями уже к утру был заражён полностью. Все до единого воины сгорали от лихорадки, заходясь хриплым дыханием и в беспамятстве расчёсывая зудящую сыпь.
Аркин работал в подвале и делал это так, будто ничего не происходило. Его вид был безмятежен, он выспался, вознёс хвалу своему богу и занимался любимым делом. По указанию жреца бога изменений Риордана, отрядный следопыт Курт добавил болезнетворный ихор в несколько бочек с водой и теперь Аркин готовился, склонившись над столом и неспеша покрывая бинты золотистыми письменами. Эти бинты должны были в будущем затормозить болезнь и привлечь на его сторону тех из карлов, кто не найдёт помощи у других целителей.
Здесь же работал алхимик Люпмен.
Скрипнула добротная и толстая дверь, пропуская внутрь Алису. Факел в её руках коптил и плевался искрами, но блондинку это нисколько не заботило. Поправив висящую на спине лютню, она сунула факел в стоящее у входа ведро и сказала:
— Была наверху. На третьем этаже. Дальше не пускает стража.
Задумчивый Аркин, продолжая водить кисточкой по бинту, не оборачиваясь спросил:
— И как там дела?
Алиса обошла заставленный склянками стол и уселась на один из стоящих у стеллажа ящиков:
— Люди начинают беспокоиться. Сразу в нескольких покоях на втором и первом развиваются очаги, они знают друг об друге и пытаются приглушить болезнь эликсирами. К завтрашнему дню они поймут, что у них ничего не выходит, а заражённых куда больше, чем они себе представляли.
Аркин улыбнулся, отчего под кожей его лица что-то шевельнулось:
— Замкнутые пространства. Одно место приготовления пищи. Множество ослабленных ранениями. Истощённые целители, которых не хватает на такую ораву. Ммм…
Аркин прикрыл глаза и задрав голову втянул в себя воздух:
— … они обречены, и я вас уверяю, Риордан отблагодарит нас такими дарами, что все старые, покажутся нам мелочью.