– Вот тут всё Ваше, – суетилась уже Таффи, – видите теперь? В целости и сохранности… Только вот… – она запнулась.
Даше отчего-то сделалось не по себе.
– Уж не взыщите, прошу, не наша вина… М-медальончик-то Ваш…
Ну, точно…
– …Видать, заклятие-то аккурат в него и попало… Вот, взгляните…
Даша уже догадывалась, что сейчас увидит, хоть в глубине души и надеялась на лучшее. Зря. В руках у нее оказалась бесформенная масса. Датчики вообще-то огнеупорны, но тут, похоже, без шансов.
С этим – всё.
Но есть еще второй.
– Дайте сюда остальное!
Сердце отбивало о ребра мелкую дробь, болью отдававшуюся во всем теле.
– Дайте же!
Растерянная Таффи повиновалась.
Дашины пальцы быстро заскользили по суровой ткани и наконец нащупали искомое. Брошь была цела.
Отлегло.
Она потихоньку отколола ее и сжала в кулаке. Таффи едва ли могла что заметить, а если и…. Какая, в общем-то, разница? Теперь бы отделаться от нее как-то…
– Всё, госпожа? Можно забирать? – робко осведомилась та.
Даша кивнула.
– И свет погасить можно?
– Да, благодарю.
Немного вежливости всё же не повредит… А если потребуется, шарик такой она и сама наколдует.
Комната вновь погрузилась во тьму.
– Доброй ночи, госпожа, – сказала негромко Таффи. – Простите, я не имею чести знать Вашего имени…
Даша представилась – в полном соответствии с легендой. И, хоть это было, в сущности, совершенно излишне, попросила о том же и Таффи.
– Элтафи́на Хóллис, – ответила та.
Холлис… Что-то как будто знакомое… Но не до того сейчас.
Поняв, что госпожа Холлис оставлять ее одну не собирается, Даша пожелала доброй ночи и ей и отвернулась к другой стене.
Она лежала, вслушиваясь в ночь. Не хватит же этой Таффи до рассвета?
Самой бы вот только не заснуть…
Наконец, когда времени, как ей показалось, прошло довольно, она тихонько вновь приподнялась на кровати. Таффи никак не отреагировала.
Пора.
Закрывшись на всякий случай одеялом с головой, Даша ощупью извлекла датчик из оправы, положила перед собой и, отыскав сбоку маленький рычажок, нажала. Крошечный экран тут же сделался ярко-белым, отбросив вверх, на темную плоскость одеяла, такую же белую проекция – только раз в десять больше; еще мгновение – и ее прорезали по всей плоскости черные буквы.
Ну, поехали.
Даша щелкнула в меню опцию передачи данных, в открывшемся списке выбрала строку «Координаты». «Ожидайте» – выскочила тут же надпись на белом фоне, а под ней – длинная, от края до края, горизонтальная шкала – десять полых квадратиков; вот уж один почернел, другой, третий…
И вдруг экран мигнул – и погас.
Даша, мысленно ругнувшись, вновь надавила на рычажок – прибор ожил. Опять: «Передача» – «Координаты» – ожидание… и черный экран.
Включив датчик в третий раз, Даша пошла иным путем: вместо попытки переслать координаты самостоятельно, активировала функцию автоматического их считывания любыми принимающими устройствами; это, по сути, был уже сигнала бедствия. Снова – долгая контурная линия, поделенная на десять сегментов: «Подождите, идет поиск». А потом…
Дима упоминал про какие-то там нелады… Но должен же у непрухи быть лимит?!
Она испробовала по очереди все возможные варианты (кроме аудиосвязи с базой; едва ли стóит сейчас рисковать) – не сработал ни один. Шкала «ожидающей» полоски заполнялась то в большей степени, то в меньшей, но до конца никогда не доходила.
Когда датчик отрубился в очередной, десятый, должно быть, уже раз, Даша решила, что на сегодня довольно.
Однако, тщательно упрятав его обратно в брошь, а ту приколов для верности к вороту своей рубашке, заснуть она всё же не могла. В голове дятлом стучалась одна единственная мысль: «Вот теперь да – провал полный».
Глава 4. Высочайшая аудиенция
К утру она немного подуспокоилась.
Не бросят же ее здесь, в конце концов?! За всю историю Института – новейшую, во всяком случае – подобных прецедентов, кажется, не было (хоть не бывало, кажется, и столь злосчастных, как нынешнее, стечений обстоятельств…)
И всё же – придумают что-то. Кого-нибудь пошлют, разберутся, в чем дело… Да и с датчиком еще «поколдовать» можно, авось и будет толк…
Пока же… Что ж, пора назвать вещи своими именами. Да, на сей раз путешествие ее затягивается, причем затягивается неопределенно. А если совсем уж коротко и ясно, застряла она тут – и как надолго – можно лишь гадать.
На первый взгляд, конечно, приятного мало. В Институте теперь точно выговором (пусть даже и строгим) не обойдется, и былые заслуги не спасут. Эх, и позлорадствует же кто-то…