– А что скажете о других?
– Ничего. Их я не видела. Слышала лишь шум – со стороны оврага…
Эх, а про овраг-то зря ляпнула. Уцепится еще О́гарт этот (так звали начальника)…
Огарт, однако, не уцепился.
– Как Вы оцениваете уровень его… подготовки? – спросил он вместо того.
Даша на мгновение задумалась. Имелась в виду, разумеется, подготовка магическая – того самого «третьего». И сиди перед ней сейчас Горюхин, она без колебаний сказала бы: «Высокая». «Высоко́», вообще-то, оценивались навыки и двух других – однако с ними принцева свита – тоже не лыком шитая – как-то справилась. С тем же – втроем – не смогли. Однако верховный арвельский правоохранитель наверняка в состоянии прийти к тем же выводам и без ее помощи.
– Боюсь, что не мне о том судить, – ответила она. – Я… не располагаю для того достаточными компетенциями.
– Однако, по Вашим же собственным словам (и свидетельства очевидцев это подтверждают), Вы сумели на какое-то время его задержать.
«Вот же привязался!..»
– Простая удача, господин Огарт. Он не заметил меня, и я ударила в спину – и то не попала, лишь отвлекла внимание. Ни один из моих… ударов цели не достиг, в отличие от его.
Сомнительный, конечно, повод для гордости, но в данном случае откровенность не повредит. Так ведь всё и было – если не брать в расчет того, что первым напал на нее он – еще в лесу…
Господин Огарт, кажется, вполне ее объяснением удовлетворился:
– Благодарю за сведения, госпожа Эрд, – любезно кивнул он. – Не смею больше Вас задерживать.
На том всё пока и кончилось – для нее, по крайней мере.
Самому же «делу» до завершения было еще, конечно, далеко. Да, вина подследственных была вполне изобличена, да, заказчики более-менее установлены (Даша и прежде знала, что нити ведут к союзному командованию). И всё же с расправой король на сей раз не спешил.
Более того, детали расследования по возможности тщательно скрывались от широкой публики. Слухи, разумеется, достигали и ее, но весьма туманные. Даже самый факт неудавшегося покушения не сделался пока бесспорным достоянием общественности. Таффи объясняла такую секретность личной прихотью принца Глориана. Да, безусловно, приречный инцидент Его Высочеству чести не делал, вполне вероятно, что он действительно предпочел бы поскорее замять эту историю. И всё же Даша смутно чувствовала: дело тут в чем-то другом.
***
В сад ее теперь выпускали ежедневно – и даже без видимого сопровождения (может, конечно, и присматривал кто, но она не замечала).
Погода стояла хорошая, солнечная и относительно теплая, хоть календарный сентябрь перевалил уже за середину. Когда б не цветная проседь в зелени густой еще листвы, и вовсе можно было б подумать, что лето.
Сидя в одиночестве на садовой скамеечке, Даша рассеянно наблюдала, как под легкими порывами ветра срываются с вестей сухие пестрые листочки и, покружившись в воздухе, плавно опускаются на землю, уже устланную многоцветным ковром. Да, красиво, ничего не скажешь – пока… А еще, быть может, месяц, и облетит уже всё, будет черным, облезлым… Ну, это-то она здесь вряд ли уже застанет – хотя кто знает…
С возвращением домой подвижек по-прежнему не было – связаться она ни с кем не могла, с ней, видимо, тоже. Что ж, на нет и суда нет. Ждем…
Вот уже и здесь повеселее вроде бы – хоть на свежем воздухе посидеть, пусть часок только – господин Холлис зорко следит, чтоб не больше… Будто жалко!.. И когда уже отстанет?..
…Да, без малого уж месяц тут торчит, а только и видела, по большому счету, что четыре стены – пусть и в покоях королевского дворца. Вот тебе и вся сказка. Расспрашивать дома будут (а будут ведь – да еще и с завистью в придачу) – ни рассказать-то нечего…
Хотя, с другой стороны… Принца спасла – одного, другой дорогущую побрякушку пожаловал (жаль, с собой не забрать); короля повидала – сам пригласил, дворянкой местной сделалась… Мало разве? Засветилась, что называется, по полной программе.
«Светиться» ей, пусть и не до такой степени, впрочем, не привыкать – и в своем мире привыкла быть на виду. Благо, задатки подходящие. Симпатичная (ой, да что скромничать-то, многим только б мечтать), умненькая – хоть и распущенная слегка – потому-то и в школе особо не блистала, и в вузе, впрочем, к тому и не стремилась – есть вещи поинтереснее – и понужнее – тупой зубрежки. Но всё ж – заметили ее. И по отбытии учебной повинности позвали – сами позвали! – в Институт.
Собственно, всех туда именно что звали – иначе было не попасть. Вакансии институтские, разумеется, нигде не размещались; заполнением их безраздельно ведал местный отдел кадров, очевидно, тесно сотрудничавший едва ли не со всеми учебными (а может, и еще какими) заведениями государства в поисках подходящих кандидатов.