Ежегодно пограничные посты разворачивали тысячи приплывших из-за моря потенциальных иммигрантов. Никакие мольбы не помогали: подобный контингент Арвелию – даже и в качестве дешевой рабочей силы – не интересовал. Однако тех это не останавливало: не вышло раз – пробовали другой, и третий – и так без конца. Наиболее же сметливые нащупали в итоге брешь в, казалось бы, глухой стене.
Населенный лесовыми Йеттэрг южной своей оконечностью тоже выходил прямиком к морю. Никаких арвелов там, разумеется, не было; местные же к приезжим были куда терпимее. За небольшую плату (а иногда даже и даром) охотно соглашались провести через свои владения вплоть до самых северных рубежей. В дальнейшем же, когда дело наладилось, стали оказывать содействие и в собственно морской переправе.
Поток этот был преимущественно однонаправленным – с юга на север. Но случалось, хоть и нечасто, и обратное. К тому же пути, только не в Арвелию, а из, прибегали и те, для кого дальнейшее здесь пребывание по тем или иным причинам сделалось нежелательным: впавшие в немилость сановники, беглые преступники, а бывало даже – и влюбленные парочки.
Таффи со своим этим Вильмом (это ж фамилия, зовут-то его хоть как?) были как раз из таких. Вернее, могли бы быть…
Нет, это ж надо додуматься – в такой ливень и ветрищу – да в море…
Даша мотнула на скаку головой.
Да, вспомнила-таки. То, что давно уже крутилось где-то на границе сознания. И не предчувствие никакое вовсе – было так, действительно было. Вот откуда казалась знакомой ей фамилия Холлисов.
А на славу всё же к заданию готовилась – раз и такая мелочь осела в голове. Эпизодик-то, и правда, маленький совсем, незначительный как будто… Повествуя о доргилевой кончине, некий хронист-современник весьма и весьма сокрушался тому, что не оказалось у постели больного старого придворного врача – уж тот бы наверняка сумел продлить монаршие дни. Но – вот незадача: несколькими месяцами ранее сам помер от удара, узнав, что его единственная дочь…
Даша вновь ускорила скачку.
…Было начало третьего, но темень вокруг такая, будто дело к ночи.
Так, ну, где они уже? Пора бы вроде.
Она поехала тише, крутя во все стороны головой. Не проглядеть бы…
А что, если и не этой дорогой они пошли, а проселками какими-нибудь? Вряд ли, конечно, но чем черт не шутит…
Может, самое время еще чуток поколдовать?
Она уже подумывала было о том, чтобы спешиться и, укрывшись под деревом у дороги, повторить свои утренние опыты – всё нужное для этого у нее с собой было. И тут, кажется, обнаружила искомое и безо всякой магической помощи.
Миновав очередной поворот (лошадь шла теперь шагом), она краем глаза уловила на миг далеко впереди какое-то движение – и тут же вновь упустила его из виду: дорога шла под гору, скрывая обзор.
«Не спугнуть бы еще!..»
Набрав темп, она припустила вперед: услышат, конечно… И верно, услышали, похоже, потому что, когда путь вновь выровнялся, нигде и никого – кроме нее самой – уже как будто и не было.
Даша выругалась себе под нос (на родном языке) и громко крикнула уже по-арвельски:
– Таффи! Выходи давай!
Никто, конечно, не вышел – даже и не ответил.
– Выходи! Знаю я, что вы там!
Вновь тишина. Может, и правда, показалось только?
– Таффи! – крикнула она в третий уже раз, останавливая лошадь и слезая. – Да сколько…
И тут взгляд ее вновь отметил какую-то возню – на сей раз в придорожных зарослях. Не раздумывая долго, она вскинула руку и послала в том направлении здоровенный световой шар – уж что-что, а свет сейчас точно не повредит.
Решение оказалось вполне разумным. Поняв, что дальше ломать комедию смысла нет, прятавшиеся в кустах (на сей счет она тоже не ошиблась), нехотя полезли наружу.
Да, они, они самые, кто ж еще-то?
Таффи она узнала сразу, хоть закутана та была с головы до ног, а лицо затенял накинутый на голову капюшон. Его прежде видела лишь однажды, и то мельком, так что сейчас смотрела, как впервые; и тут, впрочем, сюрпризов ожидаемо не оказалось…
Поскольку, выбравшись из своего убежища, к ней они не пошли – так и стояли у обочины под дождем, она подошла сама.
– Ну? Что скажете?
Сказать обоим было явно нечего – вербально, по крайней мере. Но и выражения лиц могли сообщить не меньше слов.
Молчание всё длилось. И длилось. И длилось.
– Ну? – повторила Даша.
Таффи зябко поежилась – не то от холода, не то в предвкушении грядущего объяснения.
– Г-госпожа Эрд… я…