Ага, так и признаются. Только сильнее еще ее закопают…
Повисла затяжная пауза.
«И что дальше?» – подумала Даша.
«Ничего хорошего», – мрачно хмыкнул знакомый рассудочный голос.
Огарт наконец кивнул ей:
– Пойдемте, госпожа Эрд.
Они вышли, двинулись по коридору – не туда, откуда пришли.
Через полминуты полицейский отворил перед ней дверь отдельной маленькой палаты, идентичной той, что они только что покинули:
– Думаю, Вам лучше пока…
Противиться было бессмысленно. Хорошо еще, если ограничится этим…
Господин Огарт еще чуть постоял в дверях.
– Простите, госпожа Эрд, – сказал он на прощание. – Я, разумеется, ему не верю. Но… сами понимаете…
Глава 24. На грани
Из отдельной палаты она перекочевала-таки через неделю в темницу. Не сказать, чтоб это было неожиданностью, но приятного, конечно, мало.
Виной всему были даже не показания Гонта, а старая ее легенда, при первом же прикосновении разошедшаяся по швам.
Собственно, трещать начала она, как оказалось, уже давно, но до поры до времени таки держалась.
Однако теперь время пришло, и делу дали ход.
Папочку на нее, как она теперь понимала, завели сразу – пусть и не Огарт (тот был главой полиции явной, а была в Арвелии еще и тайная). Знал ли лично он – прежде – о ее содержимом, сказать трудно, а вот король – наверняка: иначе откуда б знать и Холлису?
А что тот знал, очная их ставка сомнений не оставила.
– Ну что, госпожа, – сказал он, едва ее ввели в комнату и усадили напротив. – Простите, что не по имени – не имею чести его знать. То, которым Вы представились, ведь на Ваше?
– Это еще почему?
– Потому, госпожа, потому… Тарев, откуда якобы Вы родом, – город маленький, обойти нетрудно. Эрдов всяких там действительно пруд пруди, но вот про Вас именно – вот же незадача! – никто и ведать не ведает.
«И не поленились же…»
Она промолчала – что тут скажешь, в самом деле?
Молчал и он, глядя на нее как-то исподлобья:
– Так что ж, так и не представитесь?
«А что? Можно бы уже, наверное. Терять-то уж нечего…»
Но что-то подсказывало, что не лучшая это идея. Поверить не поверят, а в «злонамеренности» ее, пожалуй, уверятся окончательно. И к тому же опять: чем докажете? Работай еще хотя бы датчик…
– Очевидно, нет, – констатировал наконец Холлис. – Что ж… Как есть, так есть…
Опять помолчали.
– Госпожа, – проговорил он затем, постукивая пальцами по столу, – не знаю, что Вы сейчас обо мне думаете…
«Да то же, что и всегда… В своем же репертуаре…»
– …однако я не следователь, и допрашивать Вас в мои обязанности не входит. Что бы Вы там не натворили… этим есть, кому заняться. Мне же от Вас в данную минуту нужно только одно.
Он вновь умолк, несколько раз тяжело вздохнул и произнес, буравя глазами поверхность стола:
– Где моя дочь?
Вопрос этот не стал для Даши неожиданностью, но с ответом она нашлась не сразу. Правда в данном случае лишь навредит – всем причем. И потому ограничилась кратким:
– Я знаю, господин Холлис, но Вам сказать не могу.
Тот недобро усмехнулся:
– Вот, значит, как? И почему не можете, позвольте полюбопытствовать?
– Не могу – и всё. Я обещала.
– Кому обещали? Ей?
Даша кивнула.
Он, кажется, аж зубами скрежетнул:
– Вот как? Сами надоумили, сами же теперь и покрываете? Великодушно, нечего сказать…
– Нет, господин Холлис, ошибаетесь. Никого я не надоумливала. Это была сугубо ее идея.
– Да неужели?! И тем не менее, с Вами она, кажется, ею поделилась?
– Нет…
– Тогда откуда же Вам известно?..
И снова Даша вынужденно замялась. Как есть – не прокатит, а сколь-нибудь правдоподобной отговорки сходу в голову не шло.
Холлис истрактовал ее молчание по-своему.
– Что, сказать нечего? Заврались совсем? Так, что конец с концом не сходятся?..
– Я не вру, господин Холлис.
– Не врете, как же! Да ни единое Ваше слово не заслуживает… – он осекся, словно задохнувшись, и продолжал как будто через силу: – Моя… дочь… Она бы никогда…
«Никогда, конечно…»
– Я ее знаю! Как облупленную!..
«Знаем мы, как ты ее знаешь…»
– И когда бы не Вы… – он со свистом втянул воздух. – Из-за Вас…
– Нет, господин Холлис, из-за Вас…
«Эх, вырвалось-таки…»
Повисла пауза. Холлис соизволил наконец оторвать взгляд от стола:
– Что, простите?
– Из-за Вас, господин Холлис. Я тут ни при чем.
На мгновение ей показалось, что сейчас он взорвется, разразится трехэтажной бранью или треснет со всей силы кулаком по столу. Однако сдержался – хоть и с очевидным трудом.