- Трей никогда не бежит с поля боя... разве, что от суккуба, но это неважно. Давайте хоть вдесятером нападайте, всех положу.
Затем он закрыл глаза и сконцентрировавшись произнес: "Темные объятия". Секунду назад со всех ног бежавших вперед монстров обвила тьма. Они неестественно замедлились. Выглядело скорее так, будто время стало течь медленнее. Трей согнул одну ногу в колене для хорошего толчка, и прыгнул вперед. В одно движение, как планировал с первым рогатым, острым лезвием отрубил голову. Не сумев во время увернуться, и лишь краем глаза заметив в последний момент, тяжело получил копытом в живот. От удара отлетев в сторону и проехав после приземления еще несколько метров, быстро поднялся. Дышать стало тяжело. Он снова рванул на врагов. Изогнувшись, и чудом сохранив голову целой, увернувшись от большого коровьего кулака, воткнул лезвие косы чуть выше пояса монстра. Минотавр издал душераздирающий вопль, параллельно захлебываясь подступающей к горлу кровью. Трей прыгнул за широкую синюю спину и резким движением разорвал плоть минотавра. Кровь полилась на мокрый песок, но ранение оказалось не смертельным. Второй синий пытаясь поймать ловко перемещающегося Трея, согнулся и побежал рогами вперед. Быстрым круговым движением искатель вогнал лезвие в коровий подбородок настолько сильно, что конец вылез на другой стороне черепа, что ознаменовало победу над вторым незваным гостем. Последний синий ублюдок, видимо осознав свое бессилие, начал улепетывать, оставляя красный шлейф за собой на песке. Трей в один прыжок догнал минотавра, и держа косу двумя руками, тяжелым ударом, рассек тушу монстра от плеча до самого бедра. Поняв, что на этом все, аргонавт, тяжело дыша, рухнул на песок.
- Ха-ха, черти синие, и не таких видали,- улыбался во весь рот довольный Трей. - Ну ладно, на сегодня хватит с меня минотавров.
Руки до сих пор дрожали от внезапного сражения. Трей решил вернуться наверх. Все-таки рановато пока минотавров пачками валить. И, пока очередная неведомая нечисть не решила потягаться силами с искателем, он уверенно зашагал обратно к лестнице, попутно размышляя о том, смог бы тот человек в красной броне так же непринужденно прогуливаться по коридору, когда твои враги не слизь и волки, а здоровенные минотавры в полтора человеческих роста.
Удивительно, как каждый новый день может приносить что-то новое: казалось бы, куда уж больше странностей этого мира, но только начнешь привыкать к ним, как объявляется новый неведомый персонаж и снова вопросы, новые загадки. Гуляя по узким проходам пещеры и легкими взмахами косы отправляя монстров в последний путь, Трей задумался. Ему придется убить Владыку подземелья в одиночку. Да, это будет нескоро, да, он станет сильнее, но все же в одиночку. Убить лишь с оружием в руках и с храбростью в сердце того, кого называют Владыкой - даже звучит, как нелегкое занятие. Обычно для этого искатели и прочие завсегдатаи данного откровенно неприветливого места, планируют заранее это мероприятие, разрабатывают план, собираются минимум вдесятером. Трей махнул рукой, тем самым прогоняя навязчивые мысли. Проведя около пары часов на втором уровне, дошел до очередной гениальной мысли: азарт - наркотик, причем похуже многих. После победы над минотаврами, сражаться с обитателями второго этажа уже не прельщает. Нет того самого сладкого чувства превосходства и самодовольного наслаждения. Чувствуется крепость рук, холод разума, уверенность, гордость, но не азарт. Однажды это может зайти слишком далеко, настолько, что простые эмоции перестанут доставлять радость. Ты просто проваливаешься в серый тусклый мир, и лишь одно способно подарить радость и добавить туда красок. Конечно, на самом деле это не так, но возводя стены вокруг себя, остальной мир перестает существовать, и ты оставляешь лишь комфортную и привычную для себя сферу. Самое же абсурдное, насколько бережно и трепетно ты к ней относишься, готов защищать ее с пеной у рта, лишь бы сохранить все по- обыденному. И как же этого избежать? Быть открытым людям и этому миру? Или же все дело в простом фанатизме? Сбалансировано совмещать как можно больше разных дел, идей и эмоции - вот панацея.
Прогуливаясь еще около получаса и окончательно скиснув от скуки, он решил вернуться на третий этаж. Сапоги уверенно наступали на мокрый каменистый песок. Обитателей пока не видно. Если есть амбиции стать сильней, пора бы не жалеть себя. Сложно, но становиться лучше никогда не было простым занятием. Он шел аккуратно и тихо, сосредоточенно. Выпрыгни на него в любой момент какая-то тварь, он был бы готов. Он был настороже, хотя сильных монстров и не встречал. Так продолжалось ровно до того момента как Трей обнаружил, что находится в довольно странном зале. Все стены собираются в правильный каменный шестиугольник, в центре которого, сомкнув большие мощные крылья и словно провалившись в сон сидит существо, напоминающее гарпию. По сравнению с ней гарпии Йормунда просто облезшие курицы. Это прекрасное создание было неотразимо в своей величественной статности и грозности. Олицетворяла собой что-то среднее между очень ухоженной гарпией и человеком, одета в блестящие доспехи, на голове диадема. За спиной огромные коричневые крылья обоими концами упирающиеся в пол. Одна крепкая рука держит стальной шестопер, другая сомкнута в кулак, и уперта в каменный пол. Сидя на одном колене и опустив голову, она будто ждала кого-то. Трей, рассмотрев ее достаточно, приблизился. Не успел он сделать и пары шагов, как на земле появилась ядовито-красная линия, ровным кругом отделившая существо от Трея. Проход, через который, буквально несколько мгновений назад прошел Трей, закрылся огромным валуном, от удара которого висящие на стенах толстые цепи неприятно лязгнули. Тонкий противный звон отозвался где-то внутри, задержавшись на стенках души, неприятно к ним прилип. Создание встало. Выпрямилось в полный рост, подняло голову и раскинуло прекрасные крылья, занимавшие половину зала. Она была великолепна, словно гордый орел пролетающий высоко над землей, красива настолько, чтобы очаровать своим видом самых искушенных мужчин. Ее глаза отнюдь не оказались залитыми тьмой, как других обитателей этого места. Двумя лазурными радужками глаз она посмотрела прямо в белые глаза Трея. В ее приятно голубых глазах не было злобы, не было ярости, презрения, безразличия, только спокойное умиротворение. Воительница заговорила: