Удивительно, как мозг за считанные мгновения прокрутил все эти картинки из прошлого и прервался только когда совсем близко прохрипело:
— Faccia di merda!
До меня долетел запах пота и я наддал. Бесполезно — у него ноги длиннее, оторваться не получалось.
— Dio boia! — здоровенная пятерня чуть было не ухватила меня за ворот.
Внутри все сжалось, и я старым детским способом, который отработан в тысячах догонялок, резко тормознул, нырнул под руку, а когда он по инерции пробежал вперед, метнулся в просвет между домами справа.
И попал.
Кранты. Тупик.
Пока я судорожно напрыгивал на забор, Розарио вбежал в проулок, увидел, что я в западне и сбавил ход.
— Sei fottuto, minchetto, sei fottuto… — он шел ко мне как горилла, на полусогнутых, раскинув руки на всю ширину прохода и улыбался во всю пасть.
Я еще раз дернулся, попытался влезть на забор, но опять сорвался, а громадная туша, надвигалась, словно танк.
— Faccia di culo! — смрадное дыхание громилы ударило похлеще кулака.
Нет, он не бил меня, а просто сгреб за шкирку и поволок за собой, так, что я не успевал перебирать ногами и запинался, цепляясь носками за землю…
— Эй, отпусти парня!
На выходе из тупичка стояла темная фигура в длинном пыльнике, почти как Одинокий Герой.
— Иди мимо, — рыкнул Розарио.
Он даже не стал доставать кастет, настолько мой доброхот уступал размерами громиле.
— Слушай, гринго, я два раза повторять не буду…
— Гринго? Я гринго??? Vafanculo! — взревел бандюган и ринулся вперед.
Меня он, разумеется, волок за собой, как пушинку.
Он попытался врезать человеку в пыльнике, но тот ловко уклонился раз, другой, и Розарио с проклятиями засунул руку в карман, а затем резко выдернул ее, сверкнув четырьмя кольцами на пальцах.
Но противник вовремя заметил появление оружия и выхватил из-за пояса кривое лезвие. Громила отпрыгнул, ругаясь по-итальянски, но меня не выпустил, в ответ полились ругательства вроде бы на испанском.
Началась пляска, в которой меня мотало, как тряпичную куклу, и я молился, чтобы Розарио не догадался использовать меня в качестве щита, а к тому все шло — неизвестный все наседал и ускорял выпады.
Он задел руку, щеку и, наконец, воткнул нож в солнечное сплетение Розарио. Громила отшатнулся, соскочил с лезвия и тупо уставился на хлынувшую кровь. Наконец, у него внутри булькнуло, екнуло, и гангстер грохнулся на землю, прямо в грязь.
Грохнулся и я — он так и не выпустил мой воротник, пришлось повозиться, пока не освободился. Больше, чем сам труп (на разминировании видал и пострашнее) меня поразил вылезший из задравшейся штанины носок с подвязкой и застежкой, как на женских чулках.
Мой спаситель тем временем обтер лезвие о полу пиджака убитого — в лунном свете я разглядел веретенообразную рукоятку и двойной изгиб лезвия, как у шашки.
— Тебе надо бежать, могу нагрянуть фараоны, — он убрал оружие в ножны из толстой тисненой кожи.
— Меня ноги не держат, — пискнул я, и это было сущей правдой.
Незнакомец тем временем обыскал труп, выудил пару долларовых бумажек и горстку мелочи, презрительно сплюнул, но потом перевернул тело и вытащил из-за пояса сзади пистолет:
— ¡Chinga tu madre! Да нам еще повезло!
Он повеселел, убрал добычу поглубже, подмигнул мне и протянул руку:
— Давай, мелкий гринго, доведу тебя до станции.
— Лучше до дома, — попросил я и, увидев, как он скривился, добавил: — отец даст тебе сто долларов!
Сумму я брякнул с потолка, но она наверняка во много раз меньше затребованного выкупа. Он все еще сомневался и я добавил:
— У нас собственный дом в Лоренсвилле. И конюшня.
Спаситель внимательно оглядел меня, повернул к зыбкому свету Луны. Уж не знаю, чего он там разглядел в моем изгвазданном обличье, но согласился.
Едва мы высунулись из проулка, как чуть не вляпались: напротив стоял человек и таращился на нас, презрительно вздернув бровь. Секундой позже я разглядел, что ее пересекал шрам, и она вообще не двигалась, а человек согнулся пополам, уперся рукой в стену и принялся блевать, распространяя вокруг отвратный запах перегара.
— Пошли!
Но невезуха продолжиась: в улицу, сверкая фарами, въехал автомобиль.
— Бежим!
Видно, в первый раз я бежал слишком быстро — ноги болели, будто их отлупили палками, но когда сзади раздалось «Стой!» и следом «Faccia di culo», сил прибавилось.
Мимо неслись закоулки, пакгаузы и железнодорожные конторы, впереди поблескивали рельсы товарной станции, через которые автомобиль не переедет.