Но щеголь поступил проще — скрипнули тормоза, хлопнула дверца и он помчался за нами на своих двоих. Впереди стоял длинный состав, вдали справа виднелись огни маневрового паровоза и слышалось его пыхтение.
— Давай под вагоны!
И тут меня заколодило. В далеком детстве у малолетних дураков была игра «Кто ближе подойдет к идущему поезду», победитель получал звание «Героя Советского Союза». Но я выпал из этого развлечения еще до того, как абсолютный чемпион уехал на кладбище, хотя я вполне мог занять его место — уж не знаю чем, но поезд зацепил школьный рюкзак и тащил меня за собой, пока не лопнула лямка. С тех пор я панически боялся приближаться к поездам, а тут еще и лезть под него???
Да ну нафиг!
Но щеголь уже близко и спаситель, недолго думая, пихнул меня между тележками. Я влетел под вагон и замер между рельсами в ужасе, а он выскочил с другой стороны и подал руку. Сил заставить себя двинуться не было и я лишь взывал ко всему мирозданью, чтобы меня не увидели в темени под вагоном.
Но щеголь не стал полагаться на свое зрение и чиркнул спичкой. Пляшущие тени от огонька превратили его лицо в страшную дьявольскую рожу. Я шарахнулся и совсем было собрался нырнуть между колес, но тут состав дернулся, лязгнули буфера и вагоны медленно стронулись с места.
Через секунду щеголь увидел меня и осклабился такой гнусной ухмылкой, что меня словно подбросило и, уловив момент, я нырнул между тележек.
Видно, все силы я уже исчерпал и потому приземлился пузом прямо на рельс, глядя на надвигающуюся смерть с ребордой.
Твердая рука выдернула меня в самый последний момент — колесо наехало только на полу пиджака, я рванулся и лишился куска одежды.
Спаситель вздернул меня на ноги и в следующую секунду забросил в открытую дверь товарного вагона, а следом запрыгнул сам.
Силы окончательно оставили меня, и я медузой растекся на полу.
В широкую дверь тянуло угольным дымом и креозотом, посвистывал паровоз. Через полчаса я оклемался, а вагоны заскрипели колесами на подходе к станции. Я выглянул наружу — Трентон. Это мы удачно доехали!
— Прыгаем!
Как ни странно, с идущего малым ходом поезда я сиганул без боязни — шоковая терапия сработала, и то плюс.
Под едва сереющим небом мы выбрались в город и зашагали по утреннему Трентону. Наконец-то я смог как следует разглядеть своего спасителя и это не прибавило мне радости: уж больно он напоминал Юрку. То же округлое лицо, чуть припухлые щеки, чуть суженные глаза, высокий лоб, только кожа смуглая да глаза не серые, а черные. Лет, наверное, двадцать — усы еще толком не растут…
— Чего уставился, гринго? — поддел меня спутник.
— Я даже не знаю твое имя.
— Франсиско Вилья.
— Мексиканец?
— Да, а что? — с вызовом ответил Вилья, но тут же смягчился: — Меня все зовут Панчо, как генерала.
— Какого еще генерала? — затупил я.
— Ну ты дремучий, гринго! Генерала Панчо Вилья, разумеется. Только он на самом деле Хосе Аранго, а я Франсиско Вилья по-настоящему.
Я пожал плечами — меня в душе не трясет, кто там в Мексике генерал и кто какое имя носит.
— Вот вы, гринго, тупые…
— Джон, — сунул я ему свою ладошку. — Джон Грандер-младший.
— Я буду звать тебя Хуан, — радостно улыбнулся Панчо.
— А я тебя Панчо-с-ранчо.
— Приемлемо. Нам долго пылить?
Я прикинул — немало, километров десять, на всякий случай объяснил Панчо дорогу и мы бодро зашагали к светлой жизни.
К светлой потому, что впереди нас (меня, во всяком случае) ждали горячая ванна, вкусная еда, кофе и постель с чистыми простынями. И любящие родители, не затраханные ежедневным поиском работы, денег, еды, одежды.
По улицам Трентона тащились с ручными тележками или разъезжали на конных повозках молочники из пригородов, оставляя на крылечках где две, где шесть, а где и дюжину бутылок со свежим молоком. Белые куртки и полосатые фартуки отличали свободных предпринимателей от фуражек и униформы служащих больших компаний, передвигавшихся на автофургонах.
Булочники пекли утренний хлеб, и дурманящий запах сдобы заставил прибавить шаг. Мы несколько раз обогнали почтальона-велосипедиста, который останавливался, чтобы положить газету рядом с молоком или засунуть письмо в почтовый ящик.
Обычная движуха раннего утра, на ногах только работающие люди, да сомнительного вида два оборванца. На нас, конечно, поглядывали, но мы уверенно шагали, не обращая внимание на окружающих и даже полицейский на площади только проводил нас взглядом, покручивая роскошные усы.
Через два часа мы добрались до знакомых улочек еще спящего Лоренсвилля, и Панчо с каждым шагом все больше терял уверенность — ну да, солидный пригород, тут живут богатенькие буратины. Дорогие дома, стриженые газоны, живые изгороди, над которыми уже трудились садовники.