За неделю до 14 февраля, дрожа от смелости, я спросила:
— Что ты хочешь на День всех влюбленных?
Он лениво поднял на меня взгляд с дивана, оторвавшись от ноутбука.
— Пояс для зала. Жесткий, для становой.
Мое сердце ёкнуло. Это был не романтический подарок, это была утилитарная просьба. Но это было поручение. Задание, которое я должна была выполнить безупречно.
Я взяла несколько дополнительных смен, репетиторствуя по скайпу. Деньги копились мучительно медленно. Ранжа, видя мои мучения, сам предложил помочь.
— Ты с ума сошла, Дарь, — качал головой он, пока мы выбирали между двумя моделями в спортивном магазине. — Он тебе носки хоть раз подарил? Цветы?
— Он много работает, — оправдывала я его, поглаживая упаковку с дорогим, профессиональным поясом. — У него нет времени на ерунду.
К поясу я добавила огромный мягкий плед («чтобы ему было тепло, когда он сидит за графиками»), коробку дорогих сладостей из того магазина, что он как-то упомянул, и кучу мелочей, которые, как мне казалось, могли ему пригодиться.
Двенадцатого февраля он спросил:
— А ты чего хочешь?
Я сделала вид, что задумалась, хотя ответ был готов давно.
— Термос. Мой старый совсем развалился.
Я сказала это четко и ясно. И для верности, чтобы сообщение точно дошло, мои друзья — Лена и Ранжа — «случайно» намекнули ему на это же при встрече.
Тринадцатого февраля, вечером, он написал: «Иду выбирать тебе подарок». Я представила, как он бродит по магазинам, смотрит на термосы, выбирает самый лучший. Эта картина согрела меня изнутри сильнее, чем любой напиток.
Мы договорились встретиться в два. Я ушла с последней пары, чтобы успеть. Надела новое платье, тщательно уложила волосы, нанесла те духи, что ему когда-то понравились. Я сияла изнутри предвкушением. Нашего первого настоящего свидания. Нашего праздника.
В час пришло сообщение: «Задержусь. Часок». Предвкушение сменилось легким уколом разочарования. Я села в холле универа, открыла книгу. Строчки расплывались перед глазами. Через два часа я уже не могла выносить сочувствующие взгляды одногруппниц.
Я уехала в кафе одна. Заказала столик на двоих. К четырем нервы сдали, и я заказала чай, просто чтобы чем-то занять руки. Официант, симпатичный парень с ямочками на щеках, спросил: «Ждете кого-то? Все в порядке?» Я кивнула, сжимая в руке телефон.
Он пришел в пятом часу. Неопрятный, в наспех надетой толстовке, с мокрыми от дождя волосами. Без цветов. Словно он заскочил на пять минут по дороге куда-то более важному.
— Прости, — бросил он, садясь и тут же открывая соцсети. — Выбрала что-то?
Во мне что-то оборвалось. Обида, злость, стыд — все смешалось в один горячий ком. Но я лишь улыбнулась той натянутой, дежурной улыбкой, которая стала моим щитом.
— Конечно, — прошептала я.
Я вручила ему два огромных пакета. Он заглянул в них, на его лице мелькнуло что-то похожее на удивление.
— Ого. Спасибо.
— У меня для тебя тоже есть, — сказал он и протянул маленькую, невзрачную коробочку.
Я развернула ее с трепетом, который еще не успел окончательно умереть. В бархатном футляре лежала серебряная цепочка с маленьким, стильным замком. Красивая. Бездушная.
— Спасибо, — сказала я, и голос мой прозвучал хрипло. — Очень красиво.
Он не услышал фальши. Ему уже было скучно. Через двадцать минут он отложил телефон:
— Здесь душно. Пошли в пс, оиграем в приставку.
Мы пошли. Играли молча. Я проигрывала, не в силах сконцентрироваться. Когда зал опустел, и мы остались одни, я почувствовала прилив отчаяния. Мне нужно было доказать себе, что что-то еще живо. Что тот поцелуй не был миражом.
Я наклонилась и потянулась к его губам.
Он резко отодвинулся. На его лице было раздражение. Но потом он тяжело вздохнул, посмотрел на меня — и это был взгляд, полный какой-то усталой снисходительности. Он резко притянул меня за затылок и нашел мои губы своими. Поцелуй был жестким, требовательным. Спустя несколько секунд он оттолкнул меня.
— С тебя достаточно, — пробормотал он, отворачиваясь.
Но его слова долетели до меня сквозь толстый слой моего счастья. Я чувствовала лишь жар на своих губах. Он поцеловал меня! Он сам! Добровольно! Внутри все ликовало и пело. Эта секунда стоила всех часов томительного ожидания, всех унизительных взглядов официанта, всей обиды на бездушную цепочку. Это был мой настоящий подарок. Мой термос разбился где-то на обочине его внимания, но его губы, даже такие холодные и злые, были реальнее любой вещи. Я сияла. Я была счастлива. Я была одержима этим моментом и готова была простить ему все, лишь бы такие секунды повторялись снова и снова.