Как ни странно, ситуация оказалась весьма благоприятной для нашей парочки: у Светланы появилось много свободного времени и оправдание для возникшей паузы в трудовой деятельности. Для Михаила давно забытый карантин – словечко, напомнившее пережитый в детстве кошмар из-за подхваченной свинки – стал спасительным избавлением от необходимости ежедневного присутствия на не очень любимой работе. Такое понятие, как «удалёнка», ещё не вошло в обиход, но все современные признаки были налицо. Сотрудники, не входившие в среднее управленческое звено, получили возможность сидеть дома при условии регулярного созвона со своими руководителями и предоставления отчётности о результатах бумажной деятельности, чем многие воспользовались весьма своеобразно, исчезнув на месяц из всеобщего поля зрения. Попытки установить их местонахождение успеха не имели: домашние телефоны молчали, мобильная связь только начала завоевывать вселенские позиции при малой доступности (за исключением немногих избранных, естественно).
Принимаемые властями меры носили характер лихорадочных метаний и приносили больше вреда, чем пользы, генерируя всеобщее непонимание, сменившееся вскоре тотальным раздражением. Так, попытки ограничить передвижение населения за пределами жилищ особого успеха не имели: находилось множество причин для нарушения запретов на миграцию внутри и вне городов и весей, чему способствовали лазейки, непредусмотрительно оставленные самими представителями власть предержащих. Разделить всех по возрастному принципу также не очень получалось, а до гендерного, к счастью, никто не додумался.
Новым, можно сказать инновационным) шагом в направлении борьбы с заболеванием стало штрафособирательство, обретшее невиданные масштабы и здорово подгрузившее все государственные ветви – от правоохранительной до судебной. Дело доходило и до мордобоя, но вот справиться с некоторыми казуистичными суждениями, получившими широкое распространение на бытовом уровне, никому не удалось. Здесь присутствовал и мировой заговор (правда, непонятно, кем задуманный и против кого направленный, так как эпидемия носила планетарный характер), и бесполезность вакцинации, где какое-то неназванное государство могло использовать её в своих тайных целях, и козни затаившихся оппонентов нового способа хозяйствования, и многое другое. Общество разделилось на противостоящие друг другу группы: неверие и пессимизм скептиков-теоретиков подкреплялся сомнениями в реальности происходящего в целом, представлявшегося как театральная постановка, которая используется для последующего всеобщего контроля и мобилизации населения. Более здравомыслящие, не терявшие веру в действенность отечественной медицины, добросовестно следовали всем рекомендациям, по-разному коротая тонны свободного времени: играя на музыкальных инструментах, перекидывая друг другу шары и мячи через балконные ограждения, декламируя стихи, совместно распевая кантаты, создавая нелепые художественные композиции, выставленные впоследствии в незначительных галереях.
Всё закончилось так же неожиданно, как и начиналось: большинство ограничений, вопреки заранее озвученным условиям выхода из карантина, были сняты и народ дружно вывалил из полу-добровольного заточения, вкушая вновь обретённую свободу. Кем-то поднятый в разгар описываемых разгар событий вопрос «А как же нам быть с Африкой», так и остался без внимания, чтобы вскоре кануть в Лету.
OFFER
А вот Светлана пережила эпидемию легко, ей даже предложили работу. Начало собеседования затягивалось, поэтому было время осмотреться. Среди украшений холла, где пришлось прождать более часа, выделялось деревянное панно с изображением серпа и молота, которому гармонично вторила пятиконечная звезда и зеркало в бронзовой раме с теснящимися сверху гравюрами: аристократы на охоте. Поэтика приёмной плохо сочеталась с настольной лампой под абажуром на золотистом постаменте – неизменная дань кабинетных руководителей сталинскому ампиру. Но в целом офис впечатлял: обшитые дубовыми панелями стены, встроенные шкафы шоколадного цвета, политическая карта мира поверх обоев в бежевую полоску. Классические светлые тона смежной рекреации (так гордо здесь величали комнату отдыха) дополнялись вращающимся столиком, на котором гордо возвышалось серебряное блюдо и покоились две пепельницы. Явно глава концерна хотел заявить о своей фундаментальности, но на деле оказался едва ли не карликом с бегающими живыми глазками (один из которых косил) и дефектом речи. Его пришепётывание сильно затрудняло понимание произносимого в процессе общения со Светланой, хотя суть и была более-менее понятна (деталями вменённых обязанностей обременять благосклонного читателя не станем).