Но самый большой сюрприз ожидал в конце программы. Молодая девушка-скрипачка с короткой стрижкой встала сбоку от оркестра, прижала скрипку к подбородку, взяла ноту. В ответ откликнулась другая скрипка - всё созвучно. Зазвучала мелодия, вначале очень тихо, почти неслышно, заглушаемая остальными инструментами. Скрипачка будто спорила с оркестром, пробивая себе дорогу в струящейся мгле звуков, как молодой росток, буравящий землю. Темп густеющей мелодии нарастал, оркестранты постепенно сдавали позиции, уступая дорогу ведущей теме за её бесспорным превосходством. Скрипачка, мерно раскачиваясь в такт секвенции, входила в состояние экстаза, и вдруг вспомнилось:
Надо вечно петь и плакать этим струнам, звонким струнам,
Вечно должен биться, виться обезумевший смычок.
Теперь уже она вела за собой оркестр, послушно опевавший всей мощью своего звучания основную тему. Зал затаил дыхание, замерли даже сидевшие рядом и без устали целовавшиеся двое влюблённых, отложившие на время своё занятие. Сложно представить, что исполнялся саундтрек из некогда нашумевшего фильма – в иных обстоятельствах и догадки ни у кого бы не возникло.
Мелодия оборвалась на кульминации, просто прервалась без завершающей фразы, как будто задернули занавес. Зал безмолвствовал: может, ложная пауза ? Потом встал, неистовствуя в овации, не желая отпускать исполнителей, мысленно проигрывая каждую нотку закончившегося волшебства. Домой возвращались в состоянии транса, опасаясь испортить послевкусие великого пустым комментарием.
Ситуация вокруг нашей парочки тем временем быстро менялась, сложившийся порядок рушился на глазах, некогда незыблемые устои уходили в прошлое, казалось – навсегда. Преодоление себя давалось не всем, не сразу. Комментаторы-аналитики со скрипучими голосами заполонили ТВ и радио-каналы, разъясняя населению суть и преимущества происходящих перемен – да, сложно, но надо немного потерпеть, и тогда получится.
Терпели.
Вскоре терпение сменилось: сначала всеобщим недоумением, переходившим постепенно в раздражение, росшее разочарование на завершающем, как казалось, этапе, сменилось апатией. Рассуждения о несомненной способности «выдюжить» больше не впечатляли: сознание, ранее замутнённое пророчествами о скорых дарах и благах, очищалось, пользоваться заклинаниями младореформаторов, трансформировавшимися в глоссолалию, оказалось невозможным, фальшь манипуляций и словесной эквилибристики становилась всё более очевидной, наспех сфабрикованные аксиомы о способности нарождающегося грядущего озаботиться всеобщим благом жизнью не подтверждались, демагогия на всех этажах выглядела как новоявленная скверна. Поверившие в действенность реформ и ринувшиеся в пучину предпринимательства, сулившую процветание наиболее талантливым и активным, быстро оказались не у дел и теперь тоскливо взирали на росшие как на дрожжах монстры-симбиозы, припавшие к пирогу национального достояния и жадно поглощавшие всё ещё сочную плоть чудища. Выжили самые ушлые, своевременно почувствовавшие изменения в розе ветров, господствующего нового направления. Изобретательные соотечественники каждый раз находили выход поражающими воображение способами, неутомимо, самоотверженно сражаясь с рукотворными демонами, возрождавшимися каждый раз в новой ипостаси. Процесс напоминал бег по закольцованному велотреку: сколько не напрягайся, всегда возвращаешься в исходную точку!