«Для Вашего удобства»!
Почему-то в памяти возникла ложно ассоциируемое с новым изобретением представление, которое нашему герою довелось наблюдать ещё на школьной скамье и даже стать невольным участником неожиданного поворота в судьбе одноклассницы, где он исполнял роль статиста в организованной преподавательским составов унизительной массовке. Девушка из еврейской семьи (скажем откровенно, без эвфемизмов – еврейка), комсомолка, активистка, без её участия не обходились всевозможные конкурсы и утренники, общешкольные часы и линейки, спевки и соревнования. Жизнерадостная, в аккуратно отглаженной школьной форме, очень приветливая, покорившая немало воздыхателей открытым взглядом миндалевидных глаз, Софочка неожиданно заявила о своём намерении эмигрировать в Израиль. Естественно, решение принимали родители, давно ожидавшие, когда откроется окно в дальние края, и оно, наконец-то, распахнулось. Что стояло за этим событием, какими извилистыми путями пришли к нему в высших сферах, вспоминать не будем, не наша тема. Но известие о грядущем отъезде секретаря комсомольской организации потрясло весь наличный состав школы до основания, включая младшие и старшие классы, не говоря уже о преподавателях. Реакция была однозначная, непримиримая и жёсткая. Школа гудела, кипевшие страсти вылились в общее собрание, где каждого обязали высказаться. Софочка на этот раз сидела не в президиуме, а в первом ряду, скромно, отрешённо молчала, слушала внимательно, но с явным безразличием к разворачивавшейся буре негодования и праведного возмущения недостойным поведением комсомолки! Гневные филиппики бывших друзей Софочки сменялись изложением идейных основ Сионизма и его коварных агентов, все-таки сумевших проникнуть в наше общество и затуманить сознание неопытной молодёжи, к счастью, не всей, а только её части, оказавшейся незрелой и подверженной пагубному влиянию чуждых постулатов.
Недоглядели.
Пламенные речи бывшая комсомолка (значок предусмотрительно сняла, предполагая возможность унизительной сцены «позорного столба») воспринимала с усмешкой, на предложение выступить «с последним словом» никак не отреагировала. Говорили долго, сумбурно, но чем закончить неудачное ристалище не знали – принимать решение вроде как не к месту, оно уже принято самой «ответчицей», так что действо затягивалось. Ситуацию спас блэкаут – в зале неожиданно вырубился свет, или кто-то нашёл спасительный выход ?
Как сложилась дальнейшая судьба Софочки, никого не интересовало, переписка с дальним зарубежьем контролировалась, да и вряд ли кто-нибудь заинтересовался, как там, в Палестинах, складывается жизнь у бывшего сотоварища. Задача стояла одна: быть как все, следовать курсу, начертанному великими умами, единственному и потому верному, ибо иного не существует.
Почему всплыли в памяти подробности именно сейчас, объясняется просто: Мишку отправляли на обучение за рубеж, на полугодовые курсы, спонсированные бывшими идеологическими противниками, стремившимися воспользоваться нашими достижениями и неожиданно бросившимися содействовать и консультировать, делиться опытом и финансировать, немного направлять и корректировать.
Подозрительно.
Не станем долго мучить читателя, теряющегося в догадках, к чему столь длительный экскурс, нарушающий канву всего повествования. Мишку направили именно в ту страну, где осела Софочка, и где он вполне закономерно с ней встретился. К счастью, на том злополучном собрании он хотя и присутствовал, но сидел тихо, как мышка, спрятавшись на последнем ряду - не из-за какого-то своего особого мнения и не из-за нежелания подвергать остракизму свою одноклассницу, а просто не любил красоваться перед публикой, особенно когда со всех сторон несутся стрелы осуждения и гремят грозы инвектив.