Иногда ощущение безысходности отпускало, потом возвращалось, как на качелях, когда захватывающий дух взлёт сменяется резким падением, провалом. Кружила чехарда самооправданий, бисером стлались мысли.
Цугцванг.
В один из ноябрьских вечеров, до боли похожих на тот день, когда они гуляли со Светланой по улочкам старой Москвы, неожиданно оказался рядом со знакомой нам церковью, ноги сами принесли. Особых изменений не заметил: то же распятие, иконостас в три яруса, но на этот раз без тихого, проникновенного пения. Размытая луковичными сердечками огней сумеречная благодать дополнялась тишиной, наполненной нотками смиренной мольбы. Прихожане беззвучно, одними губами шептали беззвучное, другие становились на колени, бились лбами о каменный пол, закатывали глаза, неистовствуя в упоении сопричастности благодати.
Промелькнуло знакомое лицо, нет, не лицо, а привлёкший однажды его внимание перстень с переливчатым разноцветьем камня и вычурной огранкой. Встретились глазами, оба молчали, держали паузу, театрально ожидая первой реплики партнёра, рисуясь во взаимном неузнавании, но шага навстречу никто не сделал. Бывшая коллега тихо растворилась в серой массе молящихся.
Внимательно, со всех ярусов, смотрели святые, буравили взглядами неотрывно, не отталкивая и не призывая, не отторгая и не отпуская. Постоял немного, прислушиваясь к шорохам вокруг, подошёл к «своей» иконе, на этот раз один, без свечи. Адоранты смотрели испытующе, выжидательно. Вдруг пальцы сами сложились в щепоть, рука пошла в направлении лба сама по себе, вверх, потом вправо, влево, вниз.
Раз – два – три – четыре
Раз – два – три – четыре
Раз – два – три -…
Крестился очумело, озираясь по сторонам, как будто извиняясь – не увидел ли кто.
Незримо образовались два лагеря, первый представлялся Михаилу сонмом ревнителей, единым в своём неприятии неофита, не терпящим чужаков, неопределённости, подчинивших ниспосланному свыше свой разум, второй состоял из недавно обращённых, где ритуальность ещё не стала образом жизни, призывом к страданию для познания истины. Он так и не поймёт, что стояло за его порывом, останется чужим в этой среде, где обретение себя становится актом соглашательства, где за праведностью скрывается лицемерие самооправдания, где самоуспокоение раскаяния ведёт в мир предопределённости, свободный от осмысленности, создающий иллюзию неподсудности.
Вышел. Как из небытия всплыли сценки из детства. Вот он идёт по дорожке, ведущей в столовую старенького санатория, куда впервые отвезли родители. Рядом море, запущенный парк. Ливадия. Поселили одного, в домике прислуги – путевок на всех не хватало, приходилось выкручиваться. По утрам долго ждал, когда его заберут отец с матерью, боялся встать, разбудить хозяев, которые уже давно ушли на работу. Лежал в ожидании, с открытыми глазами, один, и они рядом, просто опаздывают немного, задерживаются где-то. Зато можно помечтать: вот он столбит золотоносный участок на Юконе вместе с Малышом и Смоком Беллью, потом его посвящают в лорды вместе с Френсисом Дрейком, затем отсчитывает парсеки в космических далях на фотонном звездолёте...
Очнулся.
Сереньким рядком толпились безразличные иномарки, покрытые, как выгоревшим покрывалом, жёлтой листвой, помигивали синими глазками сигнализации, ждали молящихся хозяев. Диссонансом, будто давая последний шанс, держалась в стороне, индивидуально, бросив вызов своим подружкам акация, храня краски лета. Зигзагами пестрели всполохи далёких молний, гнездясь в грозовых тучах. Близилось ненастье.
Неподалеку припарковалась не вписывавшаяся в рваное полотно осенней листвы старенькая Lada, с которой и начиналась вся наша история.
Москва, 2022 г.
Май – октябрь
Перечень использованных автором англицизмов в формах:
(а) получивших широкое распространение, (б) словарных значениях.
Hype – (а) ажиотаж; (б) навязчивая недостоверная реклама, очковтирательство.
Boyfriend – (а) сожитель, гражданский муж; (б) друг, товарищ мужского пола.