— Они находятся в укромных местах Фортуны, конечно, она особа непотребная. — продолжает мысль Батор и трясет в воздухе пустую бутылку, проверяя не плещется ли что-то на донышке: — то есть Шекспир вложил в уста своих героев вот такие слова. В переводе на современное арго что он сказал — мы находимся у Фортуны в заднице, а сама Фортуна — шлюха. Неудивительно что после такого он помер так рано. От сифилиса. Или от алкоголя? И чего я тут с вами сижу? Меня Светка ждет наверное…
— Ну вот и водка к концу подошла и самогон от Нурдина закончился. — Виктор наклоняется к спящему за столом соседу: — Нурдин Анварович! Домой пора. Ты тут простудишься, ночью холодно бывает.
— Алкоголик никогда не простудится. — поднимает палец бич Женечка: — я помню зимой на Новый Год в сугробе уснул, в театре драмы у нас не хватало людей и конечно меня Дед Морозом отправили по домам… а когда ты Дед Мороз, то в каждом доме тебе наливают. Я, конечно, держался, больше одной рюмочки в каждом доме никогда не пил. Ну… двух. Одна — за Новый Год и вторая — на посошок. Так сказать, на вход и на выход. А иначе не выпустят. Мне еще Снегурочку дали неопытную, молодая студентка, хорошо хоть из медицинского, привычная спирт пить… но все равно долго не сдюжила. Чтобы вы знали, Дед Морозу и Снегурочке завсегда нальют. А вот чтобы закусь нормальную предложить так дудки. На голодный желудок тоже нельзя, а у всех салаты, как салатом закусывать? Так, соленый огурец и кусок сала на хлебе… а то и вовсе шоколадные конфеты предлагают. Не понимают… Ик! Высокого полета души артиста. Сырок там еще остался?
— Остался. — Виктор разворачивает фольгу и протягивает Женечке остатки плавленого сырка «Дружба»: — на вот. Трудно небось в Новый Год Деду Морозу не накидаться водочкой-то?
— Титанические усилия нужно прикладывать. Титанические! — снова поднимает палец вверх алкоголик Женечка: — и как любая попытка человека предсказать свою судьбу или бороться с ней — бесполезная история. Это как Эдип, который бежал от судьбы своей, не желая следовать пророчеству что он убьет своего отца и женится на своей матери, однако стремясь избежать этой судьбы он неотвратимо исполнял каждый пункт пророчества. Точно так же и любой советский Дед Мороз изначально стремится душой своей ввысь, желая порадовать детишек в этот светлый праздник и вот уже на первой же квартире ему чарочку подносят, да не просто чарочку, дорогие вы мои! Хрустальную рюмочку, красоты необыкновенной, запотевшую от животворной влаги, от божественного нектара, в Новый Год не просто «Пшеничную» тебе нальют или там «Русскую». Эх, брат, не понимаешь ты! Хозяин в Новый Год обязательно тебе «Посольской» нальет, да такой, которая на балконе в сорокаградусный мороз трое суток стояла, а не в морозильнике с минус восемнадцать. Дорогие мои, да «Посольская» при минус сорок превращается в нектар и амброзию! Напиток богов! Она на языке тянется, словно живая, она рот не обжигает а обволакивает ласково и нежно, словно поцелуй комсомолки, которая и не целовала никого прежде, а вот тут, на морозе — разрумянилась, раскраснелась и губы свои сладкие приоткрыла! Вот как может простой советский Дед Мороз первой рюмочке отказать, а? Скажите мне дорогие мои, как? В чем смысл всей этой суеты сует и всяческой суеты, ежели от радостей жизни отказываться, да плоть свою усмирять⁈
— Воздержание — это важно. Алкоголь — яд! — поднимает палец Батор: — вон, Витька — воздерживается. У него баб дюжина, а он ни с кем не спит. Вот кто монах. Ик! Или импотент, вот. О! Наверное, не работает у него аппарат, вот он и динамит девчонок…
— Но, но, но! — в свою очередь поднимает палец Виктор и некоторое время все трое сидят, подняв указательные пальцы вверх. Батор — задирает голову, пытаясь что-то разглядеть в ночном небе, куда указывают все пальцы. Некоторое время троица застывает вот так — вытягивая шеи и глядя вверх. В небе пролетает падающая звезда.
— Мой аппарат не трогать! — говорит Виктор опуская голову и разминая шею пальцами: — он иногда так работает, что аж больно потом. Однако я воздерживаюсь от всех этих веселых скачек не потому, что монах, а потому как сперва хоть какой-то душевный контакт найти нужно, а не вот это все. Вот ты, Батор — наконец со Светкой переспал, поздравляю. И что?
— В смысле? — не понимает Батор, опуская палец.
— Ну — счастлив?
— Эмпирически — счастлив. Наверное.
— Не ври собутыльникам, Кривогорницын. Нехорошо получается.
— Несчастлив. Несчастлив я. — роняет голову на руки Батор: — а чего несчастлив-то? Вроде все как хотел получилось… и Светка такая красивая, когда голая, да и рука у нее тяжелая… как даст в глаз! Все как-то наперекосяк пошло у нас… — он вздыхает и заглядывает в свой пустой стакан.