— Кобель ты, Витька. — вздыхает Айгуля, но на ее лице все же появляется легкая улыбка: — сам кобель и язык у тебя сладкий как мед. Вот так мы девушки и пропадаем, верим таким проходимцам как ты.
— Я непокобелим. Крокодил, крокожу и буду крокодить. И вообще, горбатого могила исправит, а мне еще пока рановато помирать, есть тут у меня парочка дел. — улыбается Виктор в ответ: — помылась? Ступай в комнату, я тебе там постелил и… — его слова прервал протяжный звук. Звук исходил откуда-то… он наклонил голову. Айгуля густо покраснела и зачем-то прикрыла живот.
— Кушать хочешь? — кивнул он: — точно, прости меня дурака ради бога. Сейчас на кухню пойдем, в самом деле что за сон на пустой желудок.
— Д-да не надо. Я с утра ела и…
— И слышать не хочу. Ты же не девица с улицы, ты спортсменка, тебе белки-жиры-углеводы нужны. А ты не обедала и не ужинала… ой допрыгаешься ты у меня, Салчакова! — он притворно грозит ей пальцем: — это не предложение и не просьба. Это мой тебе приказ от тренера своей спортсменке, ясно?
— Да ясно, чего там… — она отводит глаза в сторону. Он вешает полотенце через шею и тащит ее за руку в коридор. Потом — налево. Направо. В темноте наступает на что-то мягкое, раздается дикий мяв и соседский кот уносится куда-то вдаль. Он щелкает выключателем и кухню озаряет электрический свет.
— Тут посиди. — говорит он своей гостье: — а я сейчас… — он открывает холодильник и быстро пробегает глазами по содержимому. Ага, пирожков сегодня нет, тетя Глаша не пекла, ну конечно, она же уехала Катьку в лагерь отвозить, вот и нет пирожков…
— Ты яичницу будешь? — спрашивает он, выныривая из недр общественного холодильника с картонной ячейкой для яиц: — чай сейчас поставлю, бутерброды нарежу.
— Буду. — кивает она, сидя на стуле как примерная школьница, даже ноги вместе и руки на коленках. Он усмехается и крутит головой, он уже достаточно знает ее, чтобы понимать, что она не соответствует имиджу примерной школьницы так же, как из него балерина не получится. Беда Айгули в том, что выросла она в семье, где сильны традиционные ценности, в то время как советский быт предполагает совсем другое поведение. Особенно в спорте. Просто на форму волейболисток взглянуть достаточно чтобы это понять. Форма у спортсменок Комбината на хиджаб совсем не похожа, там шортики такие что иные трусики и то больше закрывают. Футболка в «облипочку», все формы подчеркивает, а когда руки вверх в блоке поднимаешь — то все пузо видно. Села чтобы шнурки завязать — шорты сзади натянулись и всему честному народу очертания крепких ягодичных мышц явили. И вообще, спорт не для девушек, не для женщин, с точки зрения традиционной это такое же ремесло, как и актерское. А уж актрисы испокон веков были как падшие женщины заклеймены. Вот и мечется товарищ Салчакова между двумя полярностями ни туда ни сюда, а в результате ни там себя хорошо не чувствует ни здесь и самое главное — нигде выложиться на полную не может. Такие пироги.
Он наливает воду и включает электрический чайник, поворачивает ручку газовой плиты, чиркает спичкой… вспыхивает синий огонь. Ставит сковороду. Ищет растительное масло, не находит его… бросает на сковороду кусочек сливочного. Достает луковицу и двумя быстрыми движениями очищает ее. Достает деревянную доску и ставит ее на стол.
— Как ты относишься к жаренному луку? — спрашивает он, разрезав лук на две половины: — некоторые не переносят, а между тем вкусно.
— Я не фанатка, если честно. — признается она: — а можно без него?
— Хм. Ты так говоришь, будто у тебя есть выбор. — он быстро нарезает лук полукольцами и ссыпает в керамическую тарелку, щедро добавляет туда соли и черного перца, благо последний есть на каждой советской кухне.
— … а почему ты тогда спрашиваешь? — подвисает она.
— Чтобы показать тебе всю глубину твоих заблуждений! — он сжимает полукольца лука, сжимая пальцы в кулак — выдавливает из них сок и перемешивает.
— Видишь ли большинство людей не умеют жарить лук. — говорит он, помешивая луковую массу и время от времени — раздавливая полукольца в руке: — потому у них лук и невкусный получается. Однако сейчас на моей кухне восточная принцесса и я…
— На горошине? — улыбается Айгуля.
— На горошине ты будешь потом. Я тебе под матрац уже положил парочку. Нет, ты у нас принцесса Будур. Юная восточная красавица. Секундочку… — он бросает нарезанные и раздавленные луковые кольца на раскаленную сковороду, раздается сердитое шипение, он накрывает сковороду крышкой. Умывает руки над кухонной раковиной.