— Я сказал, что мент, значит мент. — говорит Чингачгук, стряхивая с ладоней какие-то грязные хлопья: — чуйка у меня.
— А, да какая разница. — говорит Лобо, вставая: — если он один, то и ладно. Припасы у него есть, рюкзак с собой взял. Пустыми в лес не едут. Понтовые меня третий день своим нытьем о еде достает… так что давай, наверное, лучше этого легавого в оборот возьмем. Схрон его обчистим… а его самого на пику посадим и в провал.
— Можно и так схрон почистить. — пожимает плечами якут: — схрон внизу, а он на скалу поднялся. Засаду сделал.
— Какую еще засаду? — хмурится Лобо.
— Я же говорил, что мент. Если мент в лес приперся с биноклем, значит не геолог. Не будет птичек разглядывать. Засада там у него. — убежденно говорит якут: — а схрон и так почистить можем. Только нужно сперва узнать кого он там ждет, понимаешь?
— Понимаю. — Лобо грузно опускается на землю: — черт, жрать охота. Поедим, сил наберемся и рванем на трассу. Одежду, наверное, у этого мента раздобудем. Ну или… по дороге придется разжиться. Слышь, Понтовый — выдохни уже. Не придется «консерву» есть.
— А? — у Дениса что-то заклинило в голове. Заклинило, потому что все его подозрения сразу же всплыли и вспыхнули ярким фейерверком! Якут, Чингачгук, пятьдесят девятая два прим! Бандитизм с отягчающими, он же слышал об этом! Слышал, что нет в Уголовном Кодексе РСФСР статьи за людоедство, что таких вот — привлекают по пятьдесят девятой, с отягчающими! И когда они уходили подальше от оживленных дорог — он еще тогда думал, что он тут явно лишний, но Лобо его с собой тянет, тащит, заботится… так вот каков был его план! Спрятаться в пещерах не на две недели, а даже дольше. Но нужна будет еда, как ее достать? В магазине не купишь, в село выходить, красть по амбарам — начнут искать. Лучше всего им исчезнуть с радаров совсем… и в этих условиях становится ясно зачем Лобо нужен Денис. Как консерва. Он слышал про такое, когда на Колыме зека дергались в побег — они с собой «консерву» брали, человека которого не жалко. Шли пока могли, а потом — убивали «консерву», отъедались его мясом, брали с собой про запас и расходились в разные стороны чтобы уже друг друга не поубивать. Как понять что ты — «консерва»? Да очень просто — если ты никому сильно тут не нужен. Если вы разные. У Лобо и Чингачгука на каждого еще как минимум по десятке сидеть, а он — вышел бы через три года. Лобо по тяжкой статье и Чингачгук тоже, а Денис — за воровство. И самое главное, что Лобо был опасен и Чингачгук в лесу опасен не менее, а то и более… а вот Денис…
Он сглотнул. Кровь отлила от лица и в первый раз за последние три дня воображаемый аромат жареного мяса в воздухе вызвал у него не аппетит, а тошноту. Говорят, человечина по вкусу как свинина…
— Эй! Ты чего побледнел? Да шучу, я, ты чего, Понтовый? Снова на понт повелся? — Лобо хохочет, довольный собой и своей шуточкой.
— Тихо, да. — говорит Чингачгук: — кажись я мотор слышу. Заткнулись. Пойду, гляну…
Глава 9
— Ну и кого мы тут имеем? — вонючее дыхание прямо в лицо. Наполи поворачивает шею, чтобы не дышать этим смрадом гнилых зубов и ацетона. Голова болит от удара, его взяли как кутенка, ударили сзади по голове, выключив на некоторое время. Связали и притащили… куда? Судя по закопченным сводам — пещера. Одна из тех, что образовались тут на месте провалов в известняке. Именно сюда при хорошем раскладе он и должен был бы притащить этого физрука для последующей ликвидации. Иронично. Теперь уже он лежит на каменистом полу со связанными за спиной руками. А вопросы, перемежаемые пинками под ребра ему задает весьма неприятный тип. Довольно большой… навскидку он бы сказал, что около метра восьмидесяти ростом и под девяносто килограмм веса. Не толстый, но и не худой. Если бы у него не были бы связаны руки, то он бы выдавил этому амбалу кадык на раз-два, но руки связаны весьма прочно и уже начали затекать. Связывать эти дилетанты конечно же не умеют, перетянули проволокой со всей дури, если в ближайшее время не ослабить, то он без рук останется, кисти уже начали неметь.
— Он мусор. — раздается голос откуда-то сбоку. Наполи скашивает туда глаза, ему приходится чуть выгнуться в спине, чтобы увидеть говорящего. Азиат, плоское словно блюдце лицо, прищуренные щелочки глаз. Большое лицо, большая голова, наверное, якут. Или эвенк. И если это эвенк, тогда все становится на свои места, вот почему он не заметил ничего подозрительного, не услышал никакого шума, голосов или треска веток. И вот почему его смогли застать врасплох. Эвенк, ну конечно же. Эвенки, якуты, буряты… кто-то из тех, кто умеет ходить по лесу «скрадывая» свои следы. Те, что умеют двигаться так, что ты не увидишь движения, даже если смотришь прямо на них… когда он еще служил в армии у них в разведроте был такой якут. Как-то раз он на спор сделал зарубку на деревянном столе и положил руку на доску так, чтобы ребро ладони лежало как раз на зарубке. Чтобы было видно. И сказал, что если Наполи увидит, как он двигает рукой — то тут же выигрывает. А если нет…