— Навстречу? Давай поскорей рассказывай, Вить, а то мне в кусты нужно с утра!
— А, ну… — он отрывается от процесса и смотрит на нее: — навстречу значит Баба Яга. И говорит — «ты чего, Шапка, с ума сошла? Голышом по лесу, стыд какой!» Ну а Красная Шапочка ей отвечает — «дура ты старая, ничего не понимаешь, это нынче называется „эротический наряд“, вот!». И дальше убежала с корзинкой своей, булочками своими поблескивая на солнышке… — Виктор зажмурился, представляя себе картину и улыбнулся.
— Что-то мне кажется что ты не про те булочки, что в корзинке… — хмурится Айгуля.
— В корзинке пирожки, эх ты, Салчакова, это же детская сказка. Не садись на пенек, не ешь пирожок и все такое.
— Полищук, не зли меня с утра! Это уже совсем другая сказка! Рассказывай, что дальше было, а то я сейчас лопну… — девушка упирает руки в бока.
— Ну так вот, Баба Яга подумала-подумала и тоже все с себя скинула и дальше идет по лесу совсем как Красная Шапочка — голышом. А навстречу ей Серый Волк, который Красную Шапочку как раз ищет. Но увидел Бабу Ягу голую и обалдел. Говорит, «ты чего, старая, совсем с глузду съехала, зачем по лесу неглиже рассекаешь?». А Баба Яга ему и говорит «совсем ты от новомодных тенденций далек, темнота деревенская! Это значится называется „эротический наряд“, простофиля!» Ну а Серый Волк посмотрел на нее и говорит «ладно, наряд-нарядом, но ты бы его хоть выгладила что ли…»
— Ужасный анекдот! — выдает Айгуля и прищуривает глаза: — погоди-ка, ты на что это намекаешь, тренер? У меня морщинки где-то появились⁈
— Это я намекаю на то, что твой эротический наряд можно не гладить. — Виктор заносит бритву и смотрит на девушку через зеркальце: — ну или можно гладить. Я бы погладил, у меня и утюг с собой имеется.
— Твои попытки выглядеть ловеласом выглядят жалко. — скрещивает руки на груди Салчакова: — я уже поняла, чего ты так добиваешься. Вот только веры тебе не на грош. А ну как я соглашусь, что делать будешь?
— А что тут сделаешь? Если убежать не успею, то смирюсь со своей нелегкой долей… — пожимает он плечами, вытирая бритву о полотенце, перекинутое через плечо: — подумать только, гладить эротический наряд Айгули… такой тяжкий труд. Сперва правой, потом левой, а потом — двумя руками сразу! Могу сразу маслом намазать, для пущей эротики.
— Ой все! Я в кусты, а то сейчас лопну! Но разговор не закончен, Полищук! — девушка исчезает в кустах, окружающих поляну, а Виктор придирчиво смотрит на себя в зеркальце. Если не считать обрывка передовицы о трудовых успехах коллектива Комбината, прилепленного на левую щеку, то выглядит он вполне прилично, даже глаза не красные. Что удивительно, учитывая во сколько они спать легли.
Виктор аккуратно сложил бритву и бросив взгляд на тлеющий костер, решил, что пора бы его оживить. Он подбросил пару сухих веток,ратно раздул уголек, и вскоре язычки пламени весело затрещали. Запах дыма смешался с хвойным ароматом, и лес, казалось, вздохнул вместе с ним, приветствуя новый день.
Из палатки послышался шорох, а затем приглушенный смех. Полог откинулся, и оттуда, потягиваясь и щурясь на утреннее солнце, выбралась Марина. Ее длинные русые волосы, обычно аккуратно заплетенные в косу, сейчас были растрепаны, а на щеках играл здоровый румянец. Она была в выцветшей футболке с надписью «Олимпиада 80» и шортах, которые явно знавали лучшие дни.
— Доброе утро, страна. — поприветствовал ее Виктор: — чего такая смурная?
— Комары меня ночью жрали. — отвечает Марина, яростно расчесывая спину: — кусают и кусают. Тебе вот хорошо, Полищук, тебя они не едят. Потому что ты невкусный, наверное. И пахнешь плохо. Кобелем например.
— Ха. У комаров как раз кусаются самки, то есть дамы. — отвечает Викто, складывая бритву и убирая зеркальце: — так что не надо ля-ля. Может это я такой неотразимый, что они меня не кусают.
— Если бы ты был неотразимый, то они бы только тебя и ели. — резонно замечает Марина, переставая чесаться: — а то они жрут только меня. Даже Светку так не жрут.
— Значит это ты им понравилась. Это ж хорошо. Это говорит о твоей популярности, Марин.
— Уж как-нибудь обойдусь без популярности у комаров. — ворчит Марина: — да еще и самок. Я не Лилька, мне парни нравятся.
— Ну… Лиле тоже парни нравятся. — заступается за свою подругу Виктор: — вот я например.
— Ты не парень, ты кобель, Полищук. — снова зевает Марина и оглядывается: — а где Айгуля? В палатке ее не было. Признавайся, что сделал со степной красавицей?
— Убил и съел. — вздыхает Виктор.
— Фу! Какой пошлый анекдот! — Марина ищет глазами чего бы в него кинуть, но ничего не находит и грозит кулаком: — правда, Вить! Хватит! Фу на тебя!