— Тшшшш… — шепчет он ему на ухо: — тихо-тихо-тихо… все в порядке уже. — он аккуратно опускает тело на землю. Оглядывается. Осталось двое. Один — якут, который умеет считывать следы в лесу и второй — здоровяк Лобо. Но теперь, когда руки его были развязаны, а в правой была зажата острая финка эти двое — всего лишь вопрос времени. Техническая заминка.
Наполи закашлялся, прерывая воспоминания. К чему бы это? Он не испытывал угрызений совести за то, что обманул Понтового, война — это путь обмана, так говорил Сунь Цзы. И если говорить совсем честно, то такой человек как Понтовый и в самом деле мог бы пригодиться Семье. Без родины и флага, готовый на что угодно ради убежища и денег. В будущем — лояльный пес Семьи. Так что, если бы не обстоятельства он бы сохранил ему жизнь, однако слишком много было поставлено на карту, чтобы оставлять позади себя ненадежное звено. Слабое звено. Того, в ком ты не мог быть уверен. Тем более он не испытывал сомнений в том, правильно ли поступил, когда убрал и оставшихся двоих. Правильно. А почему он вспоминает об этом с досадой? Да потому что поймали его как ребенка на противоходе, непростым оказался якут, ох непростым. Несмотря на всю свою угрожающую внешность тот же Лобо умер мгновенно, даже не успев пикнуть, а вот якут… ему Наполи и был обязан как отбитыми внутренностями, так и глубоким порезом на левой руке… вот из-за этого он и прикусывает губу с досадой. Поймали, провели, да, конечно, второй раз он такого не допустит, да и обидчик в провале уже рыб кормит, но все-таки, все-таки…
Пять минут давно истекли. Боль в руке стала тупой и пульсирующей. Внутренности горели огнем. Пора. Пора вставать. Он сгруппировался, опираясь на здоровую правую руку и колени. Мир качнулся, перед глазами поплыли черные пятна. Он замер, тяжело дыша, ожидая, когда приступ дурноты пройдет. Земля. Небо. Сосны. Фокусируйся. Ты в лесу. Ты ранен. Тебе нужно уйти. Приказы, которые он отдавал сам себе, были четкими и простыми, как на учениях. Подъем занял, казалось, целую вечность. Каждый сантиметр давался с неимоверным трудом. Наконец, он стоял на ногах, шатаясь и опираясь на ствол ближайшей сосны. Кора царапала щеку, но он этого почти не чувствовал. Главное — он на ногах. Теперь — найти мотоцикл. Он оставил его в густых зарослях орешника, метрах в ста отсюда, когда обустраивал себе пункт наблюдения. Нужно было просто идти вдоль оврага, забирая чуть восточнее. Он помнил направление. Он двинулся вперед, волоча левую ногу. Правая рука прижимала к груди раненое предплечье, которое он обмотал куском рубахи одного из покойников. Жгут выше локтя давил немилосердно, но ослаблять его было пока нельзя. Слабость нарастала, каждый шаг отдавался гулким эхом в голове. Лес, еще недавно казавшийся таким мирным и летним, теперь превратился во враждебное пространство, полное теней и неясных звуков. Каждый треск сучка заставлял его вздрагивать. Полищук. Мысль о нем была как заноза в мозгу. Он мог быть где угодно. Мог наблюдать за ним прямо сейчас, из-за того раскидистого дуба. Мог уже идти по его следу, как опытный охотник идет за подранком. Паранойя была профессиональной болезнью. Но сейчас она была его союзником, заставляя двигаться вперед, превозмогая боль и усталость. Он не смотрел под ноги, спотыкался о корни, падал на колени, пачкал руки и одежду в сырой земле, и снова поднимался. Упрямо, стиснув зубы, он шел к своей цели. Вот и орешник. Он узнал его — густая стена зелени, почти непроходимая. Он нырнул в кусты, раздвигая ветки здоровой рукой. И вот он. Его «Иж-Юпитер 5», вишневый, с коляской. Верный конь, который должен был вывезти его из этого ада. От облегчения у Наполи подогнулись колени, и он привалился к теплому металлическому боку мотоцикла. Несколько минут он просто стоял, восстанавливая дыхание. Теперь самое сложное. Завести его и поехать. Одной рукой. Он обошел мотоцикл, сел в седло. Левая рука, которой нужно было выжимать сцепление, висела безвольной плетью. Он попробовал согнуть пальцы — они едва шевельнулись, как чужие. Плохо. Очень плохо. Ладно, попробуем так. Он повернул ключ в замке зажигания. Включил нейтральную передачу. Правой ногой нащупал кикстартер. Собрал все оставшиеся силы и резко нажал. Мотор чихнул, дернулся и заглох. Черт. Еще раз. Снова резкий удар ногой. Двигатель недовольно взревел и снова затих. Тишина в лесу после этого короткого рыка показалась оглушительной. Она давила на уши, делая каждый шорох громким и отчетливым. «Тише, тише, ты привлекаешь внимание», — пронеслось в голове. Он замер, вслушиваясь. Только пение птиц и шелест листвы. Показалось. Нужно попробовать с толкача. Он с трудом слез с мотоцикла. Ухватился правой рукой за руль. Наклонился, упираясь плечом, и толкнул. Тяжелая машина нехотя покатилась вперед. Шаг, другой. Набрав небольшую скорость, он запрыгнул в седло, включил вторую передачу и бросил сцепление, которое заранее зажал и зафиксировал импровизированной петлей из веревки. Мотоцикл дернулся, заднее колесо пошло юзом по хвое, и двигатель, наконец, завелся, затарахтел ровно и уверенно.