Он бросил взгляд на девочку, которая осталась сидеть за партой и у него защемило сердце. Что же, подумал он, давайте мыслить логически. Как именно я тут оказался и почему именно в теле молодого школьного учителя — мы не знаем. Это все, так сказать, относится к той части задачи, где «дано». Сейчас дано — он и она. Он прожил свою жизнь и умер в весьма преклонном возрасте и ни о чем не жалел… разве что о том, что их пути пересеклись так ненадолго. Если бы он попал в свое собственное тело, то… даже тогда он не смог бы ничего исправить. Разве что во-второй раз он бы не совершил всех тех глупостей, что совершил в первый раз. Тех, глупостей и поступков, за которые ему до сих пор было стыдно. Да, он бы смог исправить это, но не саму причину смерти Яны. Потому что рак щитовидной железы неизлечим. Был неизлечим тогда, неизлечим в будущем, по крайней мере в том будущем, где он сам умер. И конечно неизлечим сейчас, в одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом. Для чего он здесь? Он не может быть вместе с ней, слишком велика разница в возрасте… чуть позже это уже не будет проблемой, но она умрет в двадцать пять. Ровно такой срок отмерен улыбчивой девушке по имени Яна Баринова. Двадцать пять лет, четверть века. Потом — химиотерапия, больница, постепенное угасание, отчаянный побег на берег Байкала… «на небе только и разговоров, что о море». И холодный песок, и ее голова на плече, когда они встречали рассвет, зная, что этих рассветов осталось так мало. И ее худая рука с синими точками от инъекций и редкие волосы, выпадающие от химиотерапии, которые она подвязала желто-красным платочком, разом став похожей на худенькую бабушку с лавочки у подъезда. И он никогда не сможет простить себе то, что сперва не понял, что с ней, а она — так и не сказала. Только потом выяснилось… но было уже поздно для извинений. Он чувствовал себя последней скотиной, когда узнал… конечно сорвался с места и приехал, но уже на похороны. И конечно так и не простил себя. Он — не заслуживает прощения.
— Виктор Борисович! Вы что, плачете? — рядом со столом стояла девочка из седьмого класса, она смотрела на него удивленно и немного обеспокоенно.
— Что? А… да нет. Просто… вспомнилось кое-что. — отвечает он, поспешно вытираясь ладонью: — вчера не выспался, вот глаза и красные. А тебе чего, Черникова?
— Виктор Борисович! А Петька Холод опять дразнится! И за косички дергает! Надьку и Таньку уже подергал! И вообще! Накажите его! — тут же наябедничала девочка, припрыгивая на месте от избытка энергии: — а еще новенькую назвал «Барыня»!
— Я поговорю с ним. — пообещал он девочке: — проведу беседу. Или нужно позвать всех назад прямо сейчас и начать урок, чтобы он не обзывался и не дергал за косички?
— … нет! — тут же сориентировалась девочка, которой вовсе не хотелось терять свои законные пятнадцать минут перемены: — не надо сейчас! Потом поговорите! Извините, я побежала! — и она исчезает, только юбка взметнулась. Он смотрит ей вслед.
— … но только ничего исправить нельзя… — поет Алла Пугачева из динамиков под потолком и он — закусывает губу. Да, Алла Борисовна, думает он, все возможно в мире. Оказывается, даже можно вернуться во времени и все исправить. Но как? Как он может излечить рак? Он не медик… и даже если был бы медиком — лекарства от рака нет. Нет сейчас, не будет потом. Как говорил один знакомый антрополог — каждое крупное млекопитающее доживает до своего рака. Это неизбежно. Есть генетическая предрасположенность, а потом просто срабатывает триггер — стресс, травма, очаг воспаления и все. Получите и распишитесь, за вами пришел Мрачный Жнец. Стоп…
Он опускает голову, глядя на то, что начеркал в тетради. Стоп, думает он, ладно я ничего не могу сделать с генетикой, с генетической предрасположенностью, но… если убрать триггер? Что именно служит триггером для рака? Если, конечно, не брать в расчет книги типа «Возлюби свою болезнь», где доказывается что все болезни мы сами себе вызываем…
Он вдруг вспоминает знакомого врача, с которым когда-то давно пересекался в спортзале. Как его звали он уже не помнит, широкие плечи, широкая улыбка и достаточно большой вес на становой тяге. Этот самый врач однажды доверительно сообщил ему, что есть тип людей, которые никогда не болеют раком. Могут заболеть, скажем простудой или ногу сломать, но рака у них никогда не бывает. Это — пациенты дурки. Именно с определенными отклонениями в психике, из-за которых они не испытывают тревоги и стресса, у них очень простое мышление, они не в состоянии предвидеть неблагоприятные последствия своих действий, не тревожатся о будущем, не переживают о прошлом, живут как золотые рыбки — только здесь и сейчас. Счастливы настоящим моментом.