— У вас, Леопольд Велемирович с такой шевелюрой все шансы сойти за Альберта Эйнштейна. — говорит он: — так что рано еще к парикмахеру. Говорят что если играть роль смелого, то можно стать смелым. Если вы будете носить прическу как у Альберта Эйнштейна, чем черт не шутит — станете великим ученым. Откроете антигравитацию, фотонный парус и гиперболоид инженера Гарина.
— Не забудьте, что у нас с вами запланирован матч-реванш! — поднимает сухонький палец вверх старичок: — матч-реванш века! Прошлый раз вы все-таки отыгрались, но ваша гордыня вас и погубит!
— Запомню это. Постараюсь быть скромней. — он проходит мимо — в умывальную. Возле одной из раковин стоит по пояс голый мужчина и умывается холодной водой, фыркая как морж и разбрызгивая воду вокруг.
— Гоги Барамович! Доброе утро. — приветствует мужчину Виктор. Мужчина поднимает голову.
— Витя, я же тебя сто раз просил, давай не по отчеству, а? — задушевно просит мужчина, вытираясь полотенцем: — ведь сам подумай, я же только-только после института, да и ты тоже. Мы с тобой ровесники практически, а ты меня обижаешь. Вай, неужели я старый такой, а?
— Старшим всегда почет и уважение. — отвечает Виктор, положив полотенце рядом со второй раковиной: — тем более что ты у нас уже женатый, Гоги Барамович, да еще и в органах работаешь. Как водичка с утра?
— Ледяная. Словно в Байкале с утра искупался. А то что я женатый еще ничего не значит, женитьба годы жизни не прибавляет, хотя стресс конечно дает. Слушай, тебя тоже с утра дочка Адулаевых разбудила? В пять утра кричать начала… — качает головой Гоги, вытирая голову полотенцем: — а я с ночного, так и не выспался. Какая голосистая…
— Маленькая принцесса Великого Дома Абдулаевых мне вместо будильника служит. Благодаря этому я никогда не опаздываю. Голос звонкий и сильный, ей только в оперном выступать, уж там никто не заснет. Я рассказывал, как однажды в детстве нас водили в оперу, а я тогда еще пионер был и…
— Извини, брат, совсем времени нет. На работу опаздываю. — качает головой Гоги: — вечером дослушаю. У нас с опозданиями строго, сам понимаешь. А если меня с работы попрут, то моя меня без сациви съест. На хлеб намажет и голову откусит. Вай, какая строгая женщина. Когда ухаживал такая мягкая была…
— Конечно. Увидимся вечером. — Виктор открывает кран и умывается холодной водой, чистит зубы, внимательно разглядывая себя в потускневшее зеркало над умывальником. Вытирает лицо полотенцем.
— Нурдин Анварович! Доброго утра! — восклицает, увидев, что за это время к нему присоединился еще один сосед, который угрюмо открывал кран с водой, умывая руки и лицо.
— Угу. — ворчит сосед, намыливая руки.
— Только что с Гоги Барамовичем говорили. Вашей принцессе в опере нужно выступать, голос сильный и красивый. Благодаря ей никто на работу не проспит… вам определенно нужно с соседей оплату брать — за утреннюю побудку.
— Ммм… — неопределенно отвечает тот и отворачивается, давая понять, что не склонен к разговору.
— Ладно. — не обижается Виктор: — рад видеть. До вечера.
Он выходит в коридор, насвистывая мелодию и покручивая полотенцем и едва успевает отскочить в сторону, как мимо него проносится вихрь в человеческом обличье.
— Катька! Ууу, окаянная, чуть не зашибла человека! — выкрикивает вслед вихрю полноватая женщина в синем ситцевым платье в мелкий горошек и желтом фартуке, обернутом вокруг того места, что когда-то было талией: — Витька! А ты не попадайся на пути, видишь же что она чисто как заяц из Союзмультфильма, носится по всему дому. И чего ты так рано вскочил? У ваших же каникулы, вон Катька в деревню третьего дня поедет, шумела́ такая.
— Шумела? Это не как глагол, а как существительное? Не шуме́ла, то есть звуки издавала, а шумела́? — задается вопросом Виктор, делая вид что достает блокнот и ручку, готовясь записывать: — скажите пожалуйста. Я собираю фольклор народностей Севера, мне вот интересно про «замолаживает»…
— Ой иди в пень, Витька. — машет на него рукой женщина: — такая же шумела́ как и Катька моя. Катька еще и бутерброд свой забыла, кулема.
— И снова Глафира Семеновна показывает высокий класс в деле освоения фольклора. Нет, серьезно — кулема? Тоже существительное? — поднимает бровь Виктор и делает вид что прячет блокнот в карман, хотя на спортивных штанах нет никаких карманов: — а в школу я пойду, потому что еще молодой специалист и ничего не понимаю. Не все дети на каникулах разъехались, есть и такие, которые как ваша кулема — по дому носится. Вот и придумали, чтобы социалистическую собственность сберечь — собрать их в одно место, желательно с бронированными дверьми и колючей проволокой по периметру… где бы еще парочку немецких овчарок достать? — делает вид что задумывается он: — хотя боюсь они их съедят.