— Я? Помилуйте и в мыслях не было. Вы же художницы по самой сути вашей работы. — отвечает Виктор, останавливаясь: — вы творите кистью, рисуете и парите над хрупкой тканью мироздания!
— Мы маляры. А ты, Витька — звездобол. — смеется высокая с черными волосами: — какие там пейзажи, у нас норма по квадратным метрам за смену, а наш автобус опять опаздывает. Но запудривать девушкам мозги ты мастак. Осторожней там на своей работе, попадется ушлая старшеклассница и все… пропал наш Витька. Придется на свадьбу собирать.
— Не буду я ему на свадьбу скидываться. — складывает руки на груди рыженькая: — он в прошлый раз Тамарке комплименты говорил, а я Тамарку терпеть не могу.
— Ты же комсомолка, Марина! — всплескивает руками высокая брюнетка: — что за местническая ревность и мещанство? Тамара у нас активистка и на доске почета висит!
— Да ты сама ее терпеть не можешь. — парирует рыженькая Марина: — все время ей вслед шипишь как змея. И волосы дыбом как у Медузы Горгоны.
— А я на прошлой неделе заявление подала в партию. Так что мне недолго комсомолкой быть. — прищуривается высокая брюнетка: — имею право подрастающее поколение уму-разуму учить.
— Ну ты даешь… — качает головой рыженькая: — но все равно на свадьбу этому Витьке я скидываться не собираюсь. У нас столько одиноких женщин, а он на старшекласснице жениться решил! Пусть лучше вон тетю Глашу возьмет, она женщина одинокая, да и ребенок уже есть.
— Дура ты, Марина, хоть и комсомолка. — закатывает глаза высокая брюнетка: — это было сказано гипотетически. Понимаешь? Гипотетически. Есть такое слово — гипотеза, греческое, кстати.
— Я греческие орехи люблю, а не гипотезы. Гипотезой сыт не будешь. — рассудительно замечает рыженькая: — а дурой обзываться невежливо. Даже если ты вот-вот в партию вступишь. Товарищ Ленин никогда Крупскую дурой не называл. Наверное.
— И я не Ленин и ты не Крупская. — хмыкает высокая и поворачивается к Виктору: — ладно, вон наш автобус уже едет. Вечером увидимся… если ты на работе не задержишься.
— До вечера! — Виктор прощается с девушками и идет по улице. Через несколько шагов — оглядывается. Девушки уже запрыгнули в подехавший автобус и рыжая Марина — помахала ему рукой. Он взмахнул рукой в ответ. Автобус обогнал его, обдав выхлопными газами и запахом жженой резины, мелькнули в окнах улыбающиеся лица…
Виктор прибавил шаг. Впереди рабочий день, впереди целый рабочий день в одна тысяча девятьсот восемьдесят пятом.
Глава 2
Глава 2
— какая разница между математикой и научным коммунизмом?
— в математике что-то дано и что-то требуется доказать, а в научном коммунизме все доказано и ничего не дано.
Шагая вперед и насвистывая себе под нос развеселую мелодию, Виктор Борисович Полищук со стороны казался обычным советским гражданином, идущим на работу, пусть и слегка опаздывающим. Однако Виктор Борисович Полищук таковым не являлся. Вернее являлся, но лишь частично. Советским было его тело, тело настоящего сына пролетариата, который как известно является гегемоном в союзе классов с тонкой прослойкой интеллигенции. Советским же были и его кеды с резиновой подошвой, произведенные на фабрике «Большевичка» согласно ГОСТУ и с неизменным знаком качества на подошве. Советскими же были и шнурки на кедах. А вот в части спортивного костюма гражданин Полищук подкачал необъятную родину, потому что темно-синий костюм с двумя полосками по рукаву был чехословацким. Зато кепка отыгрывала свою роль, она была в два раза более советской чем что-либо еще — знак качества стоял на ней дважды, один раз на козырьке и второй раз — на ярлыке с внутренней стороны. Однако самым главным отличием гражданина Полищука от прочих граждан Советской страны, спешащих на работу, являлось то, что он — вовсе не был гражданином Полищуком. Более того, не был и гражданином СССР. Вернее был, но уже очень давно. И нет, он не был злобным шпионом, стремящимся разрушить социалистический образ жизни и привнести чуждые обычным советским гражданам ценности. Просто он был путешественником во времени. Наверное, так его бы назвали в этом времени, времени журналов «Техника Молодежи» и «Юный Техник», изданий «Роман Газета» и «Искатель». В его же времени такое называли просто — попаданец. От слова «попал». Кто-то попадает в миры магии и меча, благородных родов и древних кланов, скользит по натертым паркетным полам в стремительном вальсе, сжимая талию юных красоток из Императорского Дома, кто-то ходит в магические академии, поражая седых мэтров своей невиданной магический силой и потенциалом, низвергает гордые благородные роды, зазнавшиеся в своей власти и безнаказанности, спасает мир, попутно находя себе деньги, славу, власть и женщин. Кто-то попадает в бесчисленные итерации ОЯШа, Обычного Японского Школьника, любуется цветущей сакурой и фейерверками, борется со Школьным Советом и Демонами из Ада, ну или Ангелами с Небес, попутно собирая деньги, славу, власть и… школьниц. Хотя не только школьниц.