— Доброе утро, Альбина Николаевна! — он притронулся к козырьку кепки, приветствуя учительницу по английскому языку, такую же молодую специалистку после вуза, но только пришедшую в школу на год раньше, а потому — негласно считающуюся старшей. Как тут принято — старшим товарищем, который всегда поможет добрым словом и советом. Возьмет так сказать на буксир.
— Виктор Борисович. — кивнула ему «англичанка». Школьники называли ее именно так. Или «англичанка» или «мисс Альбина». Надо сказать, что Альбина Николаевна отличалась от прочих членов тесного педагогического коллектива третьей школы, она всегда была стильно одета, ходила по коридорам школы расправив плечи походкой «от бедра» и в целом ощущалась эдаким чужеродным элементом в стенах скромного учебного заведения. Таких девушек тут только по телевизору видели, так что неудивительно что «англичанка» имела свой собственный негласный фан-клуб, практически все старшеклассники, вместе с пожилым учителем НВП, бывшим майором в отставке и завхозом по АХЧ Ашотом Варгиевичем — провожали ее пристальными взглядами.
Красота и общая образованность вкупе с чувством юмора сослужили Альбине Николаевне дурную службу — она так и оставалась одинокой женщиной, потому что любой мужчина, находясь рядом с ней испытывал синдром потных ладошек и подкашивающихся коленей. Любой, кроме Ашота Варгиевича и самого Виктора. Впрочем, Ашот Варгиевич тоже был пенсионером, ветераном ВОВ, да еще и одноруким, повидал в жизни всякого и уж красивой девушкой его было не испугать, даже такой как Альбина Николаевна.
Что же до Виктора, то… память прежнего тела была отрывочной, больше в эмоциональных картинах, нежели холодных воспоминаниях, больше в ощущениях, чем в развернутых информационных таблицах, так что он не помнил, как именно он общался с этой высокой красавицей. Вот всякую ерунду из детства гражданина Полищука помнил, как будто это было вчера — вкус холодной колодезной воды из колодца в деревне, ломящей зубы и схватывающей дыхание, до того она была холодной и свежей! Запах свежескошенного сена, огромные мохнатые звезды на ночном небосводе и маленькая, верткая собачонка с коричневыми пятнами на спине. Чья-то веселая улыбка, девичье лицо с веснушками, цветочный луг. Много воспоминаний, не все из них были хорошими… но вот Альбины Николаевны нигде не было. Так что Виктор решил, что будет общаться с ней так же как и с остальными. Непринужденно.
— Готовы к новому рабочему дню? Так сказать, грызть гранит науки, повергая в шок и трепет светил стоматологии? Нести свет просвещения в юные массы будущих граждан Советской страны? Лично я готов. Завидую вам — у вас старшеклассники. Лучшие люди страны! — бодро говорит он, поравнявшись с «англичанкой», чтобы пойти по коридору вместе: — доброе утро! — кивает он каким-то девчонкам, которые хором приветствуют его и уносятся вдаль, обгоняя учителей.
— Доброе утро! — едва успевает сказать вслед школьницам Альбина и заинтересованно наклоняет голову к Виктору: — старшеклассники — это лучшие люди страны?
— Конечно! Они еще не успели забыть классику, наивны и отважны. Готовы свергать идеалы и насаживать свои собственные. Не приемлют несправедливости и лицемерия, не любят вранья. Это как будто о них писал Геродот… как там — «они учат своих детей трем вещам — скакать на лошади, стрелять из лука и ненавидеть любую ложь». — легко подхватывает разговор он: — так что я вам завидую белой завистью. Альбина Николаевна. А еще поражаюсь как вы можете быть такой красавицей? Вы что-то с собой делаете? Ванны в крови девственниц, молоко летучих мышей, жемчуг, растворенный в уксусе по рецепту Клеопатры? Впрочем, последнее не рекомендую, наверняка плохо для желудка, повышенная кислотность, вся эта содовая вода…
— А вы сегодня необычно энергичны, Виктор Борисович. Я посмотрю на вас в конце рабочего дня. — улыбается «англичанка»: — или вас так радует, что Анастасия Валерьевна вышла в отпуск? Я слышала, что она все равно придет сегодня днем — поработать с документами.
— Нам хлеба не надо, работу давай, нам солнца не нужно, нам партия светит. — вздыхает Виктор: — на самом деле это заслуживает восхищения. Анастасия Валерьевна горит на работе, словно отважный Данко, который вырвал из груди свое сердце, освещая нам путь вперед!
— А как же «старая грымза» и «синий чулок»? — поднимает бровь «англичанка»: — помнится вы были куда как категоричнее в своей оценке нашего завуча.