И вот он грянул первый секс, величественный, неотвратимый,
И к потолку летят перины, и как ледовые торосы
Под тяжесть её засосов вокруг вздымается паркет.
И жизнь прекрасная такая, и стал бесплатным интернет.
Соседи прыгают в восторге, им чудится здесь стук копыт,
Когда растущий организм, предав свой детский онанизм,
Как пальца два суём в розетку, суёт он чёрт знает в кого.
А жизнь, как трансформаторная будка, гудит в открытое окно.
На этом месте декламации Хромой загремел под наш столик с четырьмя бокалами пива на подносе, и я только услышал окончание стихотворения:
… Ныряешь в бездну её расставленных колен.
И жизнь, как полиэтилен – тягучая до отвращенья.
Все, кроме Хромого, зааплодировали. Юра с нескрываемым удовольствием прослушал наши долгие, продолжительные аплодисменты. В этот момент он выглядел великолепно: импозантный мужчина в полном расцвете сил в дорогом бежевом костюме. Если бы я был таксидермистом, то сделал бы из него великолепное чучело.
- Браво, Юрий, вы становитесь всё более гениальным! Вы давно заслужили эксклюзивное право быть прилюдно сожжённым на костре своих журналов, а теперь ещё стихии... Тянет, в общем-то, на четвертование! – я не смог скрыть своего искреннего восторга.