— Ну, в общем-то мы попали сюда с Камазоца, но это не наша планета.
— Пожалуй, ты могла бы назвать нашу планету Искчель, — сказала тетушка Зверь. — У нас здесь такое же солнце, какое когда-то светило на Камазоце, но, к нашему великому счастью, больше нет ничего общего с ними.
— Вы тоже боретесь с Темным Нечто? — спросила Мэг.
— О да! — кивнула тетушка Зверь. — И мы не оставляем борьбы ни на миг. Мы являемся призванными для Его целей, а если Он кого-то призывает, то не оставляет своей любовью. И конечно, нам помогают — без помощи наша ноша была бы непосильной.
— А кто вам помогает? — тут же спросила Мэг.
— Ох, милая, мне очень трудно объяснять столь сложные вещи такой малышке, как ты. И теперь я понимаю, что дело тут не только в возрасте. До двух других достучаться так же трудно, как и до тебя. Как мне найти такие слова, которые будут тебе понятны? Нам помогает Господь, нам помогают звезды, скорее всего, нам помогает то, что вы называете свет , нам помогает любовь. Нет, дитя мое, я не в состоянии объяснить! Такие вещи либо просто знаешь, либо нет.
— Но…
— Нам нет необходимости смотреть на вещи, которые, как ты сказала, вы изучаете зрением. Ибо то, что вы можете видеть, лишь временная, непостоянная оболочка. А вечным является только то, что нельзя увидеть вашими глазами.
— Тетушка Зверь, а что вы знаете о миссис Что-такое? — с неожиданной вспышкой надежды спросила Мэг.
— Миссис Что-такое? — тетушка Зверь была шокирована. — Ах, дитя, твой язык столь неуклюж и ограничен, что сам по себе становится затруднением! — все ее четыре руки заодно с оживившимися щупальцами выражали растерянность. — Ты не против, если я отведу тебя к папе и Кельвину?
— Ох, конечно, скорее!
— Ну что ж, тогда пойдем. Они ждут не дождутся тебя, чтобы составить план. И нам кажется, что вам будет приятно покушать… как вы это называете? Завтрак вместе. Кажется, теперь тебе должно быть жарко в этой теплой шерсти. Я переодену тебя во что-то более легкое, и мы отправимся!
Как будто Мэг снова стала младенцем: тетушка Зверь искупала и одела ее, и это новое одеяние, тоже изготовленное из тонкой шерсти, оказалось несравненно легче, гораздо легче, чем любое летнее платье на Земле. Обвив Мэг за талию покрытой щупальцами рукой, тетушка Зверь повела ее по бесконечным сумрачным коридорам, где Мэг могла различить лишь какие-то тени и новые тени теней, пока они не оказались в просторном зале с колоннами. В тот же миг с открытого неба на них обрушились потоки света, сосредоточившиеся на огромном высоком столе, сделанном из камня. За столом восседали высокие безликие существа, а с ними на каменной скамье, опоясывающей стол, — Кельвин и мистер Мурри. Поскольку высота стола и скамьи была явно рассчитана на необычный рост волосатых существ, даже мистер Мурри не мог достать ногами до пола, и костлявые щиколотки Кельвина болтались высоко над полом — совсем как у Чарльза Уоллеса. Вместо стен зал ограничивали дуги огромных арочных проемов, из которых начинались уходившие в неведомую даль мощеные дороги. Здесь не было ни стен, ни потолка, и благодаря этому Мэг не страдала от замкнутого пространства, даже несмотря на тусклый свет от солнца на этой планете. Едва заметив появление Мэг в обществе тетушки Зверь, мистер Мурри слетел со своего места и крепко прижал дочку к груди.
— Они обещали, что ты поправишься! — выдохнул он.
До этой самой минуты в объятиях тетушки Зверь Мэг чувствовала себя в полной безопасности. Но теперь ее страх за Чарльза Уоллеса и разочарование в ограниченных человеческих способностях папы поднялись тошнотворной волной у нее в горле.
— Ничего страшного, — прошептала она, глядя при этом не на Кельвина, не на папу, но на здешних созданий, ибо к ним, и только к ним она могла обратиться за помощью. Ей казалось сейчас, что ни Кельвин, ни папа особенно не переживают из-за будущего Чарльза Уоллеса.
— Мэг! — весело окликнул ее Кельвин. — Ты в жизни ничего такого не пробовала! Иди сюда, поешь с нами!
Тетушка Зверь подняла Мэг и усадила рядом с собой на скамью. Она заботливо наполнила тарелку своей подопечной какой-то едой: фруктами и хлебом, совершенно незнакомыми Мэг. На вид все казалось каким-то вялым и безвкусным, и хотя Мэг отлично помнила свой восторг от той пищи, которой кормила ее тетушка Зверь накануне, она с большой неохотой принялась за обед. Но стоило ей попробовать, и она набросилась на угощение так, будто умирала от голода.
Остальные вежливо ждали, пока она насытится. Наконец мистер Мурри веско промолвил: