— Значит, Назаревский большой начальник? — переспросил молодой человек с плохо скрытым удивлением.
— Большой.
— Может быть, прохожий у нас переночует? — обратился молодой человек к женщине. — А завтра пойдет себе работу искать. Куда он сейчас сунется, на ночь глядя?
Вскоре женщина повезла ребенка домой, а молодой человек, набрав картошки, пошел с портным вдоль межи. По дороге он стал рассказывать портному о себе:
— Я у этого Скуратовича когда-то коров пас. А сейчас вот землю взял. Этим летом лошадью обзавелся. Коровы у меня еще нет. Картошка, слава богу, уродилась в нынешнем году.
— А давно вы женаты? — поинтересовался портной.
— Первый ребенок четыре месяца тому назад родился. Жена тоже служила. Отца ее и брата малого бандиты убили.
Они разговаривали всю дорогу, до самого дома. Это была небольшая хата, еще не достроенная. Был, собственно, только сруб. В два окна без косяков и обшивки вставлены временно рамы, щели между ними и бревнами заткнуты тряпками и паклей. Другие два окна забиты досками. Сеней не было, крыши тоже. Потолок прикрыт от дождей в один скат соломой.
— Всего сразу не сделаешь, — говорил молодой человек. — Перезимую так, а там понемногу наладится.
Портной переночевал, а на следующий день и в самом деле нашел себе работу у Степуржинского. Разговорившись, он узнал, что этот Степуржинский приходится двоюродным братом тому Степуржинскому, который живет на хуторе близ Двух Хат. Портной жил тут много дней подряд, а потом пошел по здешним хуторам, всех пообшивал и здесь же зиму встретил.
Однажды портной зашел к молодому человеку, у которого ночевал в первую ночь. Он застал женщину в слезах. Молодой человек стоял среди хаты, стиснув зубы, и в раздумье свертывал цигарку. Видно было, что он не рад приходу чужого человека: пойдут еще, чего доброго, разговоры о его домашних делах. Портной, почувствовав, что попал в неподходящее время, сказал:
— Я всегда говорю — земля тут у вас как сало, хоть сковороду ею смазывай. Хорош урожай на полях.
Женщина, вытирая глаза, вышла из хаты.
— Не поладили? — сказал портной. — Так-то, братец, всяко в жизни бывает.
Молодой человек разоткровенничался:
— Привыкла жить черт знает как!.. Сами видите, как я на ноги становлюсь. Трудно приходится!.. Помните, вы, когда были у нас, говорили, что Назаревский — большой начальник и может сделать что захочет? А ведь он ее старый знакомый! Пошла бы к нему в город, или запрягла бы лошадь да поехала и попросила, чтобы он помог. Лесу дали бы, перевезли бы... Я мог бы продать его. Деньги разве не нужны? Зерна могли бы отпустить... Так вот, не хочет идти! «Я, говорит, выпрашивать не пойду... Назаревский, говорит, мой товарищ, — он с гордостью произнес это слово, — и не пойду, говорит, я у него выпрашивать! Самим, говорит, наживать надо, как все люди». Мало ли что все люди! Может, другому и нет такого случая, а это... какое же это выпрашивание! Одно дело у соседа просить, а другое — у этого самого Назаревского! Ведь это же все казенное, государственное!
— Да-а... Поговоришь... попросишь... А там... Хрр-тьфу!
— Так ведь?
Хозяин закурил и пошел из хаты. Портной — за ним, У дверей он остановился и выпил кружку воды. Женщина вошла в дом и достала из печи воду купать ребенка. Она неприветливо посмотрела на портного.
— Всяко в жизни бывает, — вздохнул портной. — Живет человек на свете, живет...
— А потом что? — покосилась она на портного.
— Я ж говорю, все может быть... Хрр-тьфу! — Портной вышел из хаты.
— Сдружились... Два сапога пара. Бог ты мой, что это за человек! За кого я замуж пошла! — проговорила она, уронив слезу на лицо ребенка. — Как в мешке живешь с этим человеком.
— Как в мешке? — отозвался муж, показавшись на пороге. — А в чем я виноват? Не поможешь сам себе, кто тебе поможет?
— Ты когда-то тоже как будто сам себе помогал, а выходило, что Скуратовичу.
— А ты, что ли, помогла бы тогда моей семье? Языком молоть каждый умеет! А если бы ты помогала себе, а не черт знает кому, так и отец и брат твои до сих пор жили бы! Ты всему свету помогала, а сама гибла.
Такой разговор возникал в этом доме не впервые. Женщина склонилась над ребенком. Она снова плакала.
— Я думала, что ребенок этот будет счастливее меня... А ты по своей дороге хочешь его повести.
— По какой дороге? Я виноват, что дорога такая? Я стараюсь, как могу, чтобы ребенок не на пустом месте рос, чтобы у него за душой было кое-что! Я о доме старался, я и место это присмотрел! Неправда, скажешь?
Это была правда, но не так обо всем этом думала молодая женщина.