Внезапно кокон обернулся залпом холодных брызг и обрушился в озеро, увлекая мальчика под воду. Минакомори ощутила присутствие чужака и оборвала мелодию. По крутому склону сердито спускался Исидор, не застав сына дома, он сразу же бросился его искать. Его совершенно не волновало то, что сынок барахтался под водой, рискуя утонуть, его беспокоило лишь то, не хочет ли несносная бабка пробудить ребёнка, навлекая позор на него.
— Ах ты, ведьма! Куда утащила моего бездельника? От ваших плясок весь лес ходуном ходит!
— Если глаза подводят тебя, сынок, то я скажу куда. Мальчик учится плавать.
— Да кто же плавает в одежде?
— Ему так теплее, — неумолимо и отстранённо пробормотала старушка, не предполагая никакой возможности дальнейших споров.
— Ведьма! Мало ли того, что зима следует за тобой попятам, ты кличешь беду на мой дом. Ваше выродское племя осквернило Белизну. Когда же ты помрёшь уже, чтобы эти земли очистились окончательно! А ты! Вылазь немедленно! Ты мне воду будешь таскать отсюда, я устрою тебе весёлую жизнь! — восклицал уязвлённый мужчина, подбегая к сыну. Рэй выполз на берег счастливый и довольный, Исидор резко схватил его за руку и потянул в сторону усадьбы. Угрозы отца уже не пугали его, даже в столь юном возрасте мальчик понял, что обрёл запретный плод.
В Эльсе первое пробуждение было дозволено только будущим рыцарям. Традиция первого пробуждения на воду была утрачена, юноши, вступив в белый орден, должны были пройти пробуждение огнём. Когда первенцу исполнялось десять лет, его запирали в маленьком каменном дольмене, где испытуемому следовало зажечь свечу одним лишь взглядом. Дикий и жестокий ритуал, выдуманный балтарскими жрецами. По никому неизвестной причине церковники возомнили себя знатоками чудес. К десяти годам запас силы достигал пика, и когда ребёнок высвобождал его, зачастую загоралась не только свеча, но и сам испытуемый. Юные чудотворцы с безграничным потенциалом сгорали дотла. Этого, конечно, можно было бы избежать, проводя ритуал в более юном возрасте. Но целители ордена протестовали, ведь малые пробуждённые дети могут нахулиганить или, не приведи господь, что-то поджечь. А впрочем, чего уж тут юлить: белому ордену не нужны чудотворцы с безграничным потенциалом, ему нужны слуги с бесконечным фанатизмом.
Тем, кого не ждала служба в ордене, и вовсе строго запрещалось пробуждаться. Конечно же, находились уникумы, доходившие до всего сами, и употреблявшие новые таланты на шалости и хулиганства. Из засады они осыпали невинных крестьян градом шишек, исподтишка пугали коней, заставляя перевернуть телегу, и сбивали шляпы с благородных господ. Такие вот враги королевства. Веками Эльс отражал набеги носкорцев, кровожадных варваров, истинных воинов, но угроза миновала, и военному королевству был отчаянно нужен новый противник. Пробуждённые жители прекрасно подошли на эту роль. Ох, как же это удобно: неурожай – это колдун пшено украл, высокие налоги – это ведьмы разграбили казну, прошёл шторм, разрушив полдеревни – это чудит безумный чудотворец. А дела в Эльсе шли плохо, Бартоломео был плохим правителем, он был прекрасным воеводой, он объявил пробуждённых бичом рода человеческого и скверной, отравляющей белые земли. Инквизиция забирала все ресурсы, и призрак запустения навис над белым королевством, но в этом тоже обвинили колдунов и ведьм.
На следующее утро Раймонд проснулся с первыми лучами солнца, он жил в тихом углу маленькой пристройки пекарни своего деда Николаса, свет проникал сквозь цветные стёклышки небольшого витража гномьей работы, когда-то подаренного дедом. Проснулся он от странного гула, словно за окном бушевала гроза, и порывистый ветер сотрясал весь дом, мальчик посмотрел сквозь цветные стёкла, но деревья сохраняли сонное оцепенение, косые лучи озаряли неподвижный лес, трясся только витраж. Его крошечную комнатку использовали как склад, она была доверху завалена домашней утварью, на стенах висели медные ковшики и деревянные ложки, полки занимали стопки глиняной посуды, пыльные корзины и ряды стеклянных сосудов. Рэй с ужасом заметил, что всё это богатство дрожало, дребезжало, пело, словно здесь зародилась жизнь. Мальчик перепугался, ему показалось, какой-то зверь проник в дом и трётся боками о стены. Он вприпрыжку выскочил во двор, шлёпая босыми ногами по мокрой траве. Густые пучки пырея, усыпанные сверкающими жемчужинами росы, затряслись, а бусинки влаги взмыли в воздух в хаотичном танце. Внезапно Рэй понял, что сам явился причиной этой кутерьмы. Его одновременно трясло от холода, страха, волнения, но больше всего он ощущал тонкую щекочущую дрожь, в каждой клеточке тела. Силу, накопленную с рождения, которую он не успел осушить вчера на озере. Он двигал руками и капли воды повиновались его движениям, он подошёл к окну, и витраж завибрировал с новой силой, хрупкое стекло не выдержало, и витраж разлетелся цветными осколками. Его любимое окошко, дарившее радость в хмурые дни! Это была лишь первый отголосок будущего: за чудеса придётся платить, шептали сверкающие осколки. Но восторг оказался сильнее огорчения, он уже всё решил. Ранее Рэю нравилось учиться у деда, он тоже мечтал стать мастером кулинаром, но с этого момента он понял, что совершенно неизбежно станет колдуном.