Рэю только исполнилось одиннадцать лет. Фирион наконец-то сумел подкараулить старушку. Несколько лет подряд он упорно посещал усадьбу с одной лишь целью, проверить самочувствие Минакомори, и в тот злосчастный год он её всё-таки подкараулил и «исцелил» бедную старушку. Он вёл долгую проповедь о том, что в сто двадцать лет одной путешествовать через весь Ирмар подобно самоубийству. Что ради Белизны и Солнца она должна сделать небольшую передышку. Он убедил наивную старушку в том, что она очень больна, и в её возрасте непременно должна оставаться в заботливых руках семьи. Той осенью Минакомори остановила свой путь. Бабушку пытались лечить, чтобы очистить её от скверны, её кормили только белой пищей: разваренным рисом, белым хлебом, белым молоком и белым мясом птицы. От такого рациона она очень страдала, и уже сама поверила, что больна и нуждается в очищении. И зимой Минакомори стала сдавать, впервые в жизни она простыла, впервые в жизни она слегла. Минна, младшая дочь Исидора, заботливо ухаживала за бабушкой, а Рэй проводил время у её постели, но ей больше нечего было ему рассказать. И только в начале весны она обратилась к своему внуку.
— Ты слышишь?
Рэй прислушался, где-то печально куковала кукушка.
— Дорога зовёт… — продолжила Минакомори.
И мальчик её понял, дорога звала его уже несколько лет, но строгое воспитание не позволяло и думать об этом.
— В сундуке моём карта. Ты увидишь на ней, что мир шире этих трёх домиков.
— Бабушка, как же я его открою? — удивился мальчик, зная, что сундук всегда был заперт.
— Так он открытый. За замок благодарствуй своего батюшку, это он придумал замки. Он запер свой скот, он запер своих детей. Он себя запер. Как ему понять, что сундук мой всегда был открыт.
Прошло ещё немного времени и одним весенним утром, на туманном рассвете Минакомори взлетела с холодного ложа, тело её уже не слушалось, но чудесные силы только окрепли. Она парила словно призрак, седая копна волос белёсым облачком окружала голову, переместившись во двор она уселась посреди поляны, усыпанной бледными подснежниками.
Много-много лет назад, её единственный возлюбленный, рыцарь Грегори, дарил ей букеты подснежников, пытаясь добиться сердца юной дикарки, она вспомнила, как долго отвергала эльсца и как полюбила его однажды, их былую страсть и горе утраты. Сколько лет она не видела его, долгая жизнь – благословение и проклятье. Сколько лет она не видела подснежников! Они уже успевали увядать, когда она возвращалась. Умерла она со сладкой улыбкой на губах.
Не было большего горя в жизни Раймонда. Он даже по матери не тосковал так сильно. А впереди его ждали только пугающая неизвестность, пустота, мрачная безысходность и смерть. Рэй уже знал, что, когда ему исполнится двенадцать, за ним придут инквизиторы. Его отец отнюдь не станет на его защиту, напротив, он сделает всё, чтобы мальчика повесили. Уходить из дома жутко не хотелось, но дух странствий уже манил его в глубины лесов Ирмара. А дедлайн неумолимо, цинично и кричаще буквально приближался. Мальчик знал, что должен следовать воле бабушки, он разгадал гномью защёлку и отыскал в сундуке старинный свиток, на карте он увидел государства Ирмара, о которых ему доводилось лишь изредка слышать. Там было много пометок о кантарских стоянках, давно потерявших смысл. Но ему открылось самое важное – путь кантаров пролегал чёрным штрихом, от Эльса до Арлара, через дремучий лес Яр-Мирад, вдоль Сумеречных гор до самого Мглистого моря. Мальчик понял, что это его единственный путь к спасению. Он тщательно спрятал карту и стал готовиться к побегу.
От бабушки остался только один сундук. Исидор долго не хотел его взламывать, имея в планах оставить его невредимым для продажи при удобном случае, да и трогать реликвии родственницы своей супруги он не отваживался. Безусловно, Рэй не проболтался перед отцом о том, что сундук оказался незапертым. Исидор долгое время мучился, пытаясь проникнуть в узкую щель гвоздём, после чего, с кипящим негодованием и мурлыканьем нецензурных слов, аккуратно выломал всю защёлку, повредив при этом изящно вырезанную крышку сундука. И повертев механизм в руках, он осознал, что щель посередине не предназначена для ключа, а являлась частью замысловатой головоломки.
Среди ветоши и сора, десятки лет превшего в сундуке, целым было только одно светлое старинное платье, позеленевшее от сырости и времени. Исидор недовольно осмотрел истлевший наряд и обнаружил, что платье разрезано со стороны спины.
— Вот же ж ведьма, даже свою последнюю тряпку испортила! – ядовито прошипел мужчина.
Минна не выдержала и пристыдила его, она любила бабушку и не желала слышать сквернословия Исидора.