Том кивнул.
- Э, вон оно что, - фыркнул Торд. – Ты никогда особо попусту распыляться не хотел. Молчун. Совсем как мой дядя Энунд…
Он снова кашлянул в кулак.
- Ага. Думаю, мне бесполезно тебя заговаривать, чтобы ты остался тут подольше. Жалко, что мне совсем тебе нечего дать. На память, так сказать, - старый кузнец снова стал рыться в своем мешке, но потом вспомнил про револьвер, лежащий у него на столе.
- Не-а, - покачал головой Том. – Даже не думай, Торд, я все равно не возьму. Он твой, тебе его подарили, ты его и используй.
Кузнец обиженно крякнул.
- Тогда шкатулку! – кивнул он на футляр для оружия. – Мне-то она без надобности, а тебе, коли денег не хватит, как раз сгодится. Конечно, ее мало кто купит, но карлики в каждом городе есть, надо только этих проныр выманить из своих подземелий.
Том снова покачал головой.
- А если украдут? Не обижайся, Торд, но мне от тебя ничего не надо. Так уж вышло, что это скорее я тебе должен, чем ты мне. Ты заменил мне отца, Торд, и я тебе жизнью обязан.
- Бла-бла-бла, - передразнил его кузнец и снова погрустнел. – Что верно, то верно. Я ведь тебя все равно сейчас ничего взять не заставлю, так? – Том покачал головой. – Тогда проваливай! – замахал он на мальчика руками, подгоняя его к выходу. – Только помни, что я всегда здесь. Нужна помощь – обращайся!
- Спасибо, - Том вышел за дверь и еще несколько секунд смотрел на причитающего кузнеца, пока тот не стал трудиться над мехами, раздувая в печи огонь.
Может, он и выглядел не очень-то разочарованным, а Том знал его, как свои пять пальцев. Но по-другому нельзя, он ведь здесь действительно чужой.
По пути на холм он вспомнил, что так и не попрощался нормально с Тордом. Видимо, тот действительно был прав, сказав, что общение – не его, Тома, конек.
Изгой – так часто обзывали его сверстники, шушукаясь за спиной. Он не знал, как так вышло. Казалось бы, если кого и можно пожалеть и принять, то этого его, разве нет? Или он все же ошибается? Может, людям уже давно плевать на всех остальных, а их собственное мнение зависит только от общепринятых стандартов, которые задают себялюбивые идиоты? В этом он все больше убеждался год за годом.
И вот теперь, когда он, Том, уйдет навсегда, кого же будут винить они, тихо шепчась в своих закутках? Кто же станет новым изгоем в их глазах? Наверное, сначала они начнут винить отца, наконец заметив, как он на самом деле обращался со своим сыном, а уже потом, когда первая волна сплетен схлынет, примутся за Торда и Альму.
Мальчик усмехнулся. Теперь это не его забота.
***
- А, чтоб тебя!.. – третий раз за вечер воскликнула Альма, когда из ее подвала, заваленного бесконечными снадобьями и зельями, донесся грохот разбивающихся склянок и глиняных кувшинов.
- Тебе помочь? – еще раз предложил Том, но сразу же получил громогласный отказ, а следом – еще грохот разбивающейся посуды.
Да, старая (по ее собственным словам Альме едва перевалило за пять сотен лет, но выглядела она едва ли на двадцать пять) ведьма отреагировала на его слова совсем не так, как он ожидал.
Вообще за последние годы он слышал от нее одни только упреки, но, хоть он и понимал, что она горячится по совсем другой причине, ему все же было немного обидно. Тем более Альма всегда говорила, что у ведьм нет чувства привязанности к обычным «смертным» людям, и он сделал для себя вывод, что она не очень-то и огорчится его уходу.
На деле же все оказалось совсем не так.
Как только Том сказал ей все, что хотел, ее лицо вдруг вытянулось и приобрело совсем не здоровый оттенок. А в следующую секунду, пытаясь отвлечься от собственных мыслей (так она делала всегда, когда у нее что-то не получалось), она уже металась от стеллажа к стеллажу, пытаясь сделать отвар то ли от блох, то ли от лишая, замучившего не то соседского пса, не то местную девку.
Как старый Торд заменил ему отца, так Альма заменила ему родную мать, хоть и отказывалась это признавать, всегда считая себя если не старшей сестрой, то просто подругой. Будь то день или ночь, Том всегда мог к ней прийти и залечить раны от отцовских побоев или ожоги, нанесенные ему в кузне огнем. Тем более в доме ведьмы всегда пахло приятным травами, а порой и чем повкуснее. Например, сочным тушеным мясом, которым она каждый раз почивала его, когда мальчик приходил к ней голодный и исхудалый, или исключительно вкусные воскресные сырники, от которых потом запах стоял на всю округу, заставляя людей слюни глотать от аппетита…