О пещерах этих она услышала еще в детстве, от мамы, но они никогда ее особо не интересовали. Зачем иметь больше, чем у тебя есть, если и своих сил вполне достаточно?
Девушка зажгла над собой серебристый шарик, освещающий ночной путь, и передернулась, когда свет вдруг стал слепить ей глаза. Замешкавшись, она сложила пальцы вместе и заставила миниатюрную звездочку убавить яркость.
Она задумалась, нахмурив брови. В последнее время с ней творилось что-то странное: она перестала нуждаться в постоянном присутствии рядом костей (минус полового созревания), да и на восстановление сил времени теперь требовалось гораздо, гораздо меньше. Что это? Просто взросление, или нечто вдруг начало на нее влиять?
В конечном счете устав от постоянных раздумий, она тряхнула головой и просто стала вглядываться в полутьму зимней ночи, оставив все сложные вопросы на потом.
***
- Так, приехали, - пробормотала она, останавливая Искорку. – Ну, вот и все, можешь пока отдохнуть пару минут, красавица.
Девушка слезла с седла и привязала кобылу к ветке старого темного дерева. Она склонилась над землей и тихо пропела несколько строчек заклинания, выставив перед собой руки и направив их ладонями вниз, и через несколько мгновений перед ней появилась большая прозрачная миска из чистого льда, доверху наполненная талой водой. Прохрипев, кобылка склонила голову и жадно начала ее хлебать, чавкая губами.
- Прости, ничего другого наколдовать не могу.
И это было правдой. Вода и лед появились из снега, а зимой здесь редко найдешь подходящую для корма траву.
- Ну, пожелай мне удачи, - она похлопала лошадь по крупу и направилась вперед, высоко поднимая ноги, чтобы не увязнуть в низких сугробах.
Метров через двадцать-тридцать, когда луна уже окончательно взяла верх над небом, а звезды безмолвно взирали на нее сквозь облака, девушка убрала мешавшую ей еловую ветку рукой и огляделась.
Прямо перед ней, присыпанная малой порцией снега, виднелась большая круглая дыра в каменистом холме, снизу забитая продолговатой галькой. Дыра была диаметром с обычную дверь и со стороны выглядела как намалеванный черной краской на стене овал, слегка сероватый от пыли, но она-то знала, что внешность обманчива. Порой гномы любили подшучивать подобным способом над людьми: они подделывали свои ходы и хохотали, наблюдая, как люди безрезультатно пытаются пробиться внутрь. Однако первых на земле уже не осталось – спасибо всем известной личности, - так что и шутить некому. Мастерство же гномов надолго пережило их всех: у Троквинских пещер вход никогда не является выходом, так что составлять карту, оставлять метки или тащить за собой нить просто бесполезно, надо лишь довериться или сердцу, или носу (где вони меньше – туда и иди).
Она вытащила из-за пазухи треугольный и слегка кривоватый клинок с металлической рукоятью, обтянутой нешироким черным шнуром, и перекинула его в правую руку, по привычке проверяя балансировку. Затем она оторвала от ближайшего дерева самую прочную и сухую ветку, обмотала ее конец тряпкой и хорошенько закрепила: факел, в отличие от заклинаний, сил не отнимает, и это огромный плюс.
Проверив на себе прочность щитов, девушка сплюнула и уверенно двинулась внутрь.
- Ну, сейчас глянем, что тут за оборотень.
Единожды вспыхнув во тьме, факел больше не потухал. Мягкие и теплые язычки пламени бросали играющие блики на прохладные камни, покрытые слоем прозрачной влаги. Капли, слетавшие с концов длинных конусообразных сталактитов, гулко стучали по дну пещеры, и это здесь был единственный громкий звук, но и он со временем стал раздражать и давить на мозги, заставляя злиться и суетиться.
Покрепче перехватив рукоять ножа, она беззвучно ступала по камням, успешно скрывая эхо своего движения простенькой магией третьего разряда.
Внешне пещера ничем не отличалась от обычной: растущие сверху сталактиты и нижние сталагмиты образовывали у входа нечто вроде страшной зубастой пасти; на полу виднелись зеркальные лужи, в которых играли блики факела. Стены же, закругленные и скользкие, с каждым шагом то расходились, так что в туннеле могло поместиться человек пять, то опять сужались, и одна она едва двигалась вперед боком, от чего свет факела заглушал видимость.
Продолжалось это всего от силы минут девять-десять, но ей показалось, будто прошла целая вечность. Спина зудела от натуги, шея болела, а ноги, обутые в, казалось бы, удобные сапоги уже успели сбиться в кровь. Все тело ныло, кости готовы были рассыпаться от холода и сырости, а туннель все не кончался. Наконец, она вышла к развилке и остановилась, прикрыв глаза.