Я повернулся к отцу с вызовом на лице.
Он стоял в дверном проеме с ключом в одной руке и предметом наказания в другой. Мы смотрели друг на друга. Одинаковые глаза и кровь Хоук. Как могли двое мужчин, связанные родом и семьей, быть настолько разными?
― Подойди. Ты не можешь сбежать от этого. Больше нет.
Стиснув челюсти так сильно, что мои зубы почти раскрошились, я в последний раз посмотрел на пустоту за окном. Наблюдать за уходом Нилы было мучением, но видеть ее возвращение было бы самым страшным наказанием.
Держись подальше, Нила Уивер. Никогда не возвращайся.
― Джетро, ― выплюнул он, ― твоя маскировка не сработает на этот раз.
Он даже не дал мне секунды попрощаться. Запечатлеть каждую черточку Нилы в своей душе, чтобы я мог унести ее с собой в преисподнюю. Он даже не оказал мне любезность быть собой хотя бы один раз, пока все не закончится.
Ублюдок.
Полнейший гребаный ублюдок.
Я зло смотрел на отца. Его черты лица были такими же резкими, как и камни, которые мы контрабандировали.
― Что с Жасмин? ― Моя сестра была напряжена. Я годами не видел ее такой эмоциональной. ― Нужно, чтобы кто-то был с ней, когда ты расскажешь, что сделал.
Кат фыркнул.
― С ней Кестрел. И останется столько, сколько потребуется.
По крайней мере, Бонни и Дэниель не были выбраны утешать ее. Мысль о том, чтобы оставить сестру, ранила меня.
Сжав кулаки, я заставил себя найти мужество.
Кат подошел ближе, его руки крепко прижаты по бокам.
― Я был справедлив к тебе, сын, дал тебе больше шансов, чем ты заслуживал.
Так много вариантов мелькнуло у меня перед глазами. Я мог умолять о пощаде, угрожать ему, даже совершить убийство, чтобы защитить себя.
Но Нила была в моей жизни два месяца.
А мой отец ― двадцать девять лет.
Он делал со мной, что было в его силах. Благодаря его манипуляциям и безумным тренировкам, мы оба думали, что я смогу измениться. Не его вина, что он должен был это сделать.
А моя.
Я опустил взгляд, удерживая на лице маску решительности.
― Отправь меня прочь. Отрекись от меня. Делай все, что хочешь. ― Я смотрел в пол, когда просил о снисхождении. ― У тебя есть мое слово. Я не вернусь.
Я бы убежал с ней, увез туда, где бы нас никто не нашел.
Кат рассмеялся. Звук напоминал журчащий ручей в аду.
― У меня нет намерения действовать непредусмотрительно. Это должно произойти. Не пытайся отсрочить неизбежное, ― подняв руку, он указал пистолетом мне в грудь.
Все вело в гребаную ловушку.
Мой взгляд вперился в его оружие, никакое мужество не помешало мне обсуждать ценность моей жизни. Да, я не был, как он. Но черт, я так устал. Разве это ничего не значит?
― Я все еще твой сын.
Он поджал губы.
― Спорное утверждение, учитывая последние несколько месяцев.
― Я разочаровал тебя. Оказался недостойным, но, ради Бога, просто отпусти меня. Изгони меня, брось, оставь без гроша. Делай, что хочешь. Просто не убивай.
Слово «пожалуйста» танцевало на моем языке, но я проглотил его.
Я не слабак.
Он не получит удовлетворения от моей мольбы.
― Ты слышал истории, видел доказательства, почему мы живем такой строгой жизнью. Ты знаешь, что я не могу сделать это, Джетро. Так лучше для всех нас. Ты перворожденный. Я не могу законно передать свое имущество Кесу, пока ты все еще жив.
― Я подпишу все, что ты захочешь, отказавшись от своих притязаний.
― Джет... ― Кат зарычал, ступив ближе, спокойный и смирившийся. ― Что сделано, то сделано. Время терпеть последствия.
Он обсуждал мою жизнь, будто она была домовым хламом, а не его плотью и кровью.
Я повернулся к нему спиной и снова посмотрел в окно, вновь представляя процессию машин, которые украли Нилу из моего мира.
Она дала мне так много, тем не менее, забрала больше, чем я мог вынести.
Это было несправедливо.
Жизнь всегда несправедлива.
Я фыркнул.
Моя жизнь закончена.
― Джетро... ― сердито проговорил отец, ― если ты не хочешь пулю в лоб, предлагаю тебе пойти со мной. Как бы плохо ты обо мне не думал, я не хочу сделать тебе больно.
Я развернулся.
― Что?..
Мое сердце забилось в ложной надежде.
Подойдя ближе, Кат махнул пистолетом.
― Пойдем без лишнего шума. Ты же не хочешь, чтобы твоя сестра увидела здесь беспорядок?
Надежда скопилась в моем сердце. Я вздрогнул от мысли, что Жас будет свидетелем отвратительного зрелища.