Он больше не был мне нужен так же, как и моя сестра.
Кес засмеялся сильнее. Дружба между ним и Нилой мгновенно вернулась на свое место, как будто она никогда не уходила. Как они могли иметь такую связь, когда были практически незнакомы?
Я прожил всю жизнь с этими людьми, и мне все еще было некомфортно в их компании. Оцепенение от моих таблеток означало, что я сознательно дистанцировался от людей, к которым был ближе всего. Поэтому их чувства и мысли не влияли на мою убежденность. Но когда Кес так легко смеялся с Нилой. Когда он был увлечен и отстранился от меня. От этого было так больно, что я бы никогда не признался.
— Возможно, если проявишь терпение, скоро это узнаешь, — огрызнулся я.
Кес нахмурился, сложив руки между ног, его кожаная куртка и джинсы, заполнили заднюю часть автомобиля властью, которую может принести только богатство.
— Теперь все по-другому, Джет. Ты знаешь это. Если она спросит, мы скажем ей. Указание Ката.
Нила снова повернулась в кресле, широко раскрыв глаза.
— Что это значит?
— Это означает, что все изменилось, и наши секреты... ну, они теперь не только наши. — Он наклонился вперед, его корпус заполнил центральную консоль. — Попробуй со мной. Спроси что-нибудь, и я отвечу.
Я стиснул зубы.
Нила закусила губу.
— Хорошо... ответь на мой первый вопрос. Куда мы направляемся?
Кес не колебался.
— Бриллиантовая аллея.
— Бриллиантовая? — Ее рот открылся. — Что это?
Я предупреждающе взглянул на Кеса в зеркало заднего вида. Он был прав. Правила изменились. Но по-прежнему я решал, что ей стоит знать, куда ей идти и с кем ей общаться. Я был ее защитником и тюремщиком. Доверенный и исповедник. Несмотря на то, что я не хотел, чтобы наша связь причиняла мне боль, она все еще была моей до конца.
Кес нахмурился, прежде чем дать Ниле свое полное внимание.
— Ты хочешь правду, Нила?
Ее губы сжались.
— Я прошу об этом месяцами. Конечно, я хочу правду.
— Правда иногда хуже реальности, — пробормотал я себе под нос.
Она посмотрела на меня, но вопрос в ее глазах уверил меня, что она не слышала.
Кес опустился на сиденье Ferrari.
— Ладно, вот что. Мы везем тебя на один из наших складов. Бриллиантовая аллея — это то место, где мы правим в Англии. У нас есть несколько дистрибьюторских центров по всей Европе, Азии и Америке, но это самое близкое к дому, и куда мы завозим их из заграницы.
Вот так Нила стала почетным Хоук.
Надеюсь, ты готова к этой поездке, Нила. Потому что, как только ты это узнаешь, то никогда не забудешь.
Нила обдумывала это в течение секунды, в ее голове проносились сотни вопросов, мелькнувших в глазах. Она глубоко вздохнула и кивнула.
— Хорошо... и какое это имеет отношение ко мне?
Я ответил, прежде чем это сделал Кес.
— То, что ты увидишь — это правда. Ты узнаешь, откуда взялись камни. На что они похожи. Сколько мы зарабатываем. Кто работает на нас. Откуда берутся деньги. Как мы расплачиваемся с полицией. Как мы охватили чертову Англию. Больше не будет секретов о том, кто мы и чего ожидаем от тебя. Ответы будут даны по каждой теме. — Я посмотрел на нее. — Ты все узнаешь. Каждый клочок истории, надежды, мечты и катастрофы нашей семьи и твоей.
Глаза Нилы вспыхнули.
— И что я сделала, чтобы заслужить такое доверие?
Мои пальцы сжались вокруг руля.
Потому, что ты особенная.
Кес печально улыбнулся.
— Потому что ты доказала это.
Она напряглась.
— Как именно?
— Ты говорила с репортером. Ты вырыла свою собственную могилу, — пробормотал я. — И как бы тебе не хотелось, ты больше не покинешь «Хоуксбридж». Кат убедился в этом. Бонни убедилась в этом. Тебе больше некуда идти.
Лицо Нилы побледнело, она, наконец, осознала, что сделала. Мы с Кесом молчали, ожидая, когда она озвучит свою судьбу.
Ее голос дрогнул.
— Вам больше нечего скрывать от меня, потому что мне больше не с кем поделиться.
Бинго.
Я тихо застонал, когда на машину опустилось облако отчаяния. Несчастье, сожаление и гнев, исходившие от Нилы, были слишком велики. Нажимая кнопку на руле, я опустил окна. Холодный осенний воздух ворвался в машину.