— Это — Блэк Плейг (прим. пер. — Чёрная Чума). Технически, он конь моего отца, но сейчас в перерывах между скачками — мой. Всегда себя так ведёт, если его не тренировать каждый день, — парень потрепал чёрную, как смоль, шкуру. — Не так ли, мальчик?
— Лучше уж ты, чем я.
— Плэг точно не для новичков, — выгибая одну бровь, Кес указал на мой шлем. — Проверь, чтобы был затянут. Я не какой-то там среднестатистический тренер и должен убедиться, что ты защищена.
Смеясь, засунула палец под ремешок под подбородком, показывая Кесу, что если он будет ещё туже — я задохнусь. А также указала рукой на фиксирующий корсет, который он заставил меня надеть, наряду с одолженными мне бриджами для верховой езды и сапогами.
— Полностью защищена.
Казалось, будто я величественная принцесса-наездница, которая точно знает, что она будет делать.
А я не имела ни малейшего понятия, что делаю.
За прошедший час Кес научил меня, как чистить копыта Мот, ухаживать за её шерстью, седлать, перетягивать подпругу и надевать удила.
Столько много нужно сделать перед прогулкой на лошади и ещё больше после возвращения.
Но всё это мне безумно нравилось.
Не думаю, что была когда-то более счастлива, чем здесь, стоя в конюшне, слушая глубокий голос Кеса, пока он подшучивал, поддразнивал и хвалил меня, когда я повторяла всё правильно.
Он был терпелив и добр, и мы легко нашли общий язык. Будучи с ним рядом, моё сердце оплакивало Вона. Лёгкость, с которой мы общались с Кесом напоминала о моём близнеце и наших с ним отношениях.
Моё сердце также плакало из-за другого.
При малейшей мысли о Джетро, меня будто накрывала чёрная туча.
Он должен учить меня.
Он должен быть здесь со мной: смеяться, шутить и целовать меня, лёжа здесь, на сене.
Сегодня я не видела Джетро и эта тоска, мучавшая меня при мысли о нём, как кинжал в груди, который невозможно вынуть.
Как я могу любить того, у кого столько «демонов»?
Как я могу любить того, кто не хочет поделиться своими «демонами» со мной?
У меня нет выбора.
Если бы был, я бы выбрала Кестрела. Он добр и отзывчив. Он заставил меня чувствовать себя лучше вместо того, чтобы осуждать за страх.
— Кто ты, Кестрел? — спросила я, прежде чем смогла бы запретить себе этот вопрос.
Он притих, крепче сжимая в руках поводья.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, кажется, что у тебя дар прятать свои мысли, прямо как у старшего брата. Тем не менее, в отличие от него, похоже, тебя это не волнует. Он отвечает тебе. Он слушает тебя, когда возникает напряжение и ищет, когда нужна помощь, — прищурилась на него из-под шлема. — Почему так?
Улыбка Кеса погасла, лицо стало серьёзным.
— Ты уже знаешь, кто он?
Его вопрос обескуражил меня.
Я знаю о чёрных бриллиантах и поглощении. Знаю о чувствах и боли.
— Начинаю понимать, — Мотылёк дёрнулась подо мной. — Впрочем, не знаю, как называется его состояние. Ты знаешь?
— Знаю, но я не в праве говорить об этом, — он тихо засмеялся. — Возвращайся, когда всё выяснишь. Когда Джетро расскажет, кто он, я расскажу, кто я. Идёт?
Нет, не идёт. Сомневаюсь, что он когда-либо расскажет.
Отсалютовав из-под козырька своего шлема, он скромно добавил:
— На самом деле, обо мне особо нечего рассказывать. Я — открытая книга.
Подгоняя пятками Блэк Плейг, он двинулся вперёд. Мот автоматически последовала за ними и клацанье копыт эхом отразилось от стен псарни, когда конюшни остались позади.
Раскачивающаяся походка Мотылька и абсолютная сила её мышц отправили ползучую волну страха вдоль позвоночника. Что если у меня случится приступ «вертиго» и я упаду? Что если я не справлюсь с управлением лошадью, и мы врежемся в дерево?
— Ух, Кес... возможно, это не слишком хорошая идея, — мои ноги дрожали от напряжения. — Может, мне следует поучиться ездить верхом на чём-то поменьше?
Кес развернулся, положив руку на круп Блэк Плейга и игнорируя мою обеспокоенность, ответил:
— Помнишь, я сказал, что не являюсь среднестатистическим тренером?
Медленно кивнув, почувствовала, как в груди разрастается клубок беспокойства.
— Да...
— Ну, вот твой ускоренный курс по верховой езде. Держи поводья крепко, но не слишком. Не дёргай удила. Представь, что между твоей задницей и седлом находится двадцатифунтовая купюра, и ни при каких обстоятельствах она не должна улететь. Пятки вниз, а спину прямо, и если свалишься откатывайся и не держи поводья.
Чем больше он говорил, тем быстрее стучало сердце.
— Поняла?
Всё, что он только что сказал влетело в одно ухо и вылетело из другого.