К племяннику резво подошёл Кондратий Дроздов. Он в восторге хлопнул удалого бойца по плечу — племяш с трудом удержался на ногах.
— Молодцом, Яков, кожу мне раздери! Справно сражался!
— Глазища то какие васильковые у племянничка, — лыбился рядом наставник Емелин, — орёл-парень!
Яков Данилович запунцовел лицом и сам расплылся в улыбке…
На Ульянин день младых опричников отправили на караул — нести охрану благородных девиц в окрестностях Новосвятинского монастыря. Никому не дозволялось глазеть на боярских дочерей, а опричникам, суровым монахам-воителям — тем паче. Поэтому задача перед ними стояла такая: охрану вести скрытно! Но опричники — вроде и монахи, а навроде... и не совсем. Жениться им законом не возбранялось. Половина Опричного войска — дворянского племени. Из этой половины добрая четверть — отпрыски знатных фамилий. Вот и как воспретишь юным государевым псам таращиться на миловидных девиц, тем более, когда для некоторых воинов эти голуби́цы — вероятные супружницы...
Обширная территория женского Новосвятинского монастыря была окружена со всех сторон совсем невысокими, с человеческий рост, каменными стенами. Как въедешь в высокие ворота: первым делом тебя встречал густой сад с многочисленными тропками, а ближе к самому монастырю имелось озерцо, заросшее кувшинками.
Пришла летняя пора: по небу куцыми караванчиками тащились ленивые белесые облака, ярко слепило солнце, по земле гулял тёплый ветерок. Он размеренно, как пономарь на звоннице, раскачивал кроны разнообразных деревьев и высоких кустарников в монастырском саду: дубы, лиственницы, лещины, ясени… Неподалёку от берега озера, рядом с тропкой, разместившись у широкого ствола дуба, скучал в охране молодой опричник Яков Лихой. Он покрутил головой по краям: где-то далече должны были стоять его боевые товарищи, слева — Сенька Коптилин (воложанский земеля), а справа — Алёшка Вратынский. Так и не заприметив друзьяков, Яков вздохнул, сорвал с земли засохший стебелёк травинки, вставил её в рот и с усердием принялся извлекать из зубов остатки монастырского обеда...
Вдруг младой опричник услыхал щебетание. Яков Лихой навострил слух и тотчас сообразил — боярские дочери. Памятуя о строгом наказе старшины, парень направился прямиком в сад с другой стороны озера и схоронился за кустарник. Но куда там! Острое любопытство вынудило раздвинуть руками колючие ветки шиповника и оценить обстановку: по тропке размеренным шагом ступала матушка-игуменья, а следом за ней вышагивал цельный выводок благородных дев в разноцветных летних сарафанах, с алыми и зелёными лентами в волосах.
Внимание Якова сразу же привлекла ладная девица в брусничном сарафане и с зелёными лентами, вплетёнными в густые и шелковистые волосы рыжеватого оттенка. “Какая красавица, пожар-девка…” Лисица шла в самом конце процессии, вплотную прильнув станом к соседке — невысокой девушке в вишнёвом сарафане и с алыми лентами в русых волосах. Огневолосая шептала подружке в ушко некие девичьи секреты, а та тихонечко посмеивалась. Закончив шушукать, рыжая де́вица-краса стала тянуть соседку за рукав сарафана. Подружки незаметно отстали от процессии, прыснули смешками и тихими шажочками засеменили в сторону Якова Лихого.
Опасаясь оказаться замеченным, юный опричник попятился назад и нырнул глубже в сад. Он обнаружил перед собой высокий куст лещины и забился в него, скрывшись в листве... Боярские дочери остановились у того самого куста... Зеленоглазая и рыжеволосая девица цепко держала хихикающую подружку за руку.
— Слушай историю страшную, Катенька! Легенда о чёрном вороне. Кар-кар-кар! — заговорила зеленоглазая важным голосом.
Яков замер на месте, страшась пошевелиться — боярские дочери стояли у него под самым носом. Ему даже почему-то почудилось, что его нос будто опалился язычками рудожёлтого петуха. Медово-пряный дух травы-зверобоя от огненных волос; предвкушение, возжелание...
— Летал по свету белому чёрный ворон: зёрнышки кушал, падаль клевал, воды испивал, — продолжала сказку зеленоглазая павушка. — До монастыря долетел — и в кустах затаился…
Сказительница сделала шаг, протянула руку в заросли и вытянула на свет ошарашенного младого опричника, с головы до пят ряженого во всё чёрное.
— Вот этот ворон! — громовым голосом завершила краткую сказку зеленоглазая озорница.
Подруженька Катенька перестала хихикать, с суеверным ужасом в глазах схватилась за голову... истошно завопила на всю округу. Потом трусиха развернулась и резво побежала к тропке, догонять скрывшуюся из вида процессию. Её алые ленты в волосах развевались на ветру, как знамёна накануне сражения... Огневолосая павушка прыснула смешком, глядя на смущённого опричника, обдала его яркой вспышкой зелёных искр из глаз, а затем балунья побежала на дорожку, догонять подружку Катеньку.