— Гостинчик то вручил?
Матвей Калганов ответил старшему брату кислой гримасой.
— Ну что ж, отпразднуем заключение союза со стрелецким войском, а, братья? — вопросил грядущий Царь и схватил жирными лапами кувшин с гишпанским вином.
— Рано вздумал гулять, Фёдор Иванович, — отрезал Матвей.
Фёдор Калганов цокнул языком в разочаровании, поставил кувшин обратно и уставился косым взором... чёрти пойми куда. Матвей Иванович встал со стула и дошёл до кабаньего рыла, вбитого в стену.
— Стремянные стрельцы усилили охрану Детинца. У покоев Государя — тройной караул ныне, в придачу к рындам. С чего это Куркин проявил такую заботу, ась?
Фёдор Иванович скривил рот, услыхав фамилию ненавистного ему боярина. А потом... обомлел. Ему пришла в голову одна затея...
— Матвей! Послушай меня!
Глава Посольского приказа развернул голову. В голосе грядущего самодержца послышалось одновременно: тревога, томление, надежда, решимость...
— Какая ныне случилась история? Опричное войско должно вскоре двинуться на подавление новгородского мятежа. Мы — со стремянными сотниками замирились. Служилых в Детинце — как грибов опосля дождя. Что сие означает, братья?
Матвей Калганов, скривив губы, покачал головой в понимании. Он догадался... А младший Еремей (он тоже сидел за столом, тихо, как мышь) уставился на старшего брата в недоумении.
— Лучшего случая для взятия Престола и не придумать! — заключил Фёдор Калганов. — Государь хворает, а до архангелов ещё... чёрти, когда доберётся. Живучий, как кошка рыжая. Милосельских затея подлая — на руку нам значица ныне! Верно глаголю я, брат Матвей?
— Фёдор Иванович, — заверещал Еремей, — одумайся! Государь — твой тесть!
— Цыц, поросёнок, — жахнул кулаком по столу старший брат. — Не тебе вопрос задавал, дерзкая рожа! Почитай старших, сущеглупый червь. Не сразумел ещё до конца — в какую баталию мы вступили?
— А мето́ды то, брат, мето́ды, — запричитал младшенький.
— Скажи... Еремей Иванович, — заговорил вдруг с особым чувством внимания и уважения средний брат, отойдя от кабаньего рыла, — ты не допускаешь ли... гм, скажем так: подлая задумка лисиная на руку нашему Государю будет. Мучается старик. Спокойствие и спасение бы ему дать...
— А самого Государя запамятовали спросить: надо ли ему подобное спасение.
— Разумом рассуждать — Фёдор прав. Сердцу верить — прав Еремей, — развёл руками Матвей Калганов.
— Мозгой крути, Матвей Иванович! — наседал грядущий кесарь. — Нешто и тебе растолковывать мне: в какую баталию мы вступили! Мосты погорели — нету назад пути!
— Обдумаю ещё. К завтрему снова тут соберёмся. Бывайте...
Матвей Калганов думал-думал... мозгами крутил-вертел, терзался совестью, а сотник Силантьев попёр к цели со всей служилой лихостью. К вечеру он засел в кабак и стал дожидаться человечка. Стрелец, дабы не привлекать к своей личности излишнего внимания, вырядился каким-то поместным ратником: напялил на тело задрипанный тонкий тегиляй со стоячим воротом, а на голову нахлобучил шапку-колпак, как у посадского ремесленника. Затея оказалась дурная. Тегиляй привлекал к себе взоры посадских мужиков — одёжа непривычная ремесленным глазам. Однако — всё лучше, чем червлёным кафтаном светить в кабаке.
Андрон Силантьев дождался нужного ему человечка. За стол подсел тщедушный мущинка в засаленном кафтане, с лядащими глазами, при жидкой бородёнке на болезной худосочной мордяке.
— Угощайся бражкой, — сотник налил из кувшина в пустую кружку мутноватой воды.
— Благодарю тебя, Андрон Володимирович, — залебезил мущинка, — твоё здоровие, воин честной.
Собеседник осушил кружку, протёр жидкие волосёнки и уставился лядащими глазками на сотника.
— Скажи мне, шино́ра. Легко ли будя устроить секретную свиданию с бояриным... Матвеем Ивановичем, средним братцем достопочтенной калгановской фамилии?
— Куды хватил, лихой сотник! С самим главою Посольского приказа желаешь встречи. Моё местечко — скромное, да и вовсе не в Посольском тружусь я. А ты за ради кого стараешься, мил служилый?
— Не твоя забота, — Силантьев вынул с кармана золотой червонец и двинул кругляш к лядащему человечку. — Наладишь тропку — получишь ещё две монеты. Завтра — здесь же встречаемся, время прежнее.
— Добро, Андрон Володимирович.
Ряженый сотник долил остатки браги в свою кружку, залпом выпил, протёр пальцами длинный клин бороды, вернул посуду на стол, стрельнул по шиноре острым взором, встал с табурета и вышел прочь...