— На землю сложили.
— Кончил реветь...
— А с бердышей покамест не стягивают.
— Дойдёт пущай.
— Вона, гляди! Сына щас шмякнут!
— Молодой князь...
— Полетел княже...
Послышался крик: страшный, заливистый, долгий.
— Глядите-ка, православные. Никитка-воронец жуком на бердыше извивается.
— Жуткая зрелища.
— За что они их порешили?
— Должно: за свои дела.
— Долго кончается.
— Князь молодой, в ём жажды жития боле.
— Хрипит...
— Со рта, глядите, юшка сочится красная...
— Была бородка русая, а стала червлёная.
— Будто на себя все грехи своего окаянного войска принял.
— Он чем тебе не угодил? Никита особо не лютовал.
— Царь покойный не дозволял, он и не лютовал.
— Ташкова прибить бы аще! Хозяина-сатану нашенского.
Из сонмища вынырнул долговязый крестьянин.
— Стрельцы! Дайте уж всех лиходеев прикончить сегодни! Выдайте нам... пса Ивана Артемьевича! Христом умоляю! Сколько он крови нашей попил, упырь окаянный! Кажный день сечёт, мочи нету терпеть!
— Окольчего Ташкова Ивана отдайте на-ам! — поддержал товарища малорослый крестьянин.
У балюстрады Красного крыльца случился короткий разговор.
— Про кого они глотки дерут? — вопросил Колодин.
— Про окаянца Ивана Ташкова. Царёв окольничий. Лютый мучитель своих холопов. Аспид поганый — правда, — ответил сотник Рубцов.
— Отдайте Ташкова им!
Сотник Колодин махнул рукой. Стрелецкие солдаты схватили Ивана Ташкова и выдали его на расправу, к безумной радости боярина Гаврилы Волынова. Долговязый смерд вонзил кол в шею перепуганного хозяина, испачкавшись кровью.
Малорослый холопчик крутился рядом и вопил:
— Дайте ещё кол! Дайте! Дозвольте мне тоже его закончить! Дайте кол, да-а-а-йте!
Ему всучили в руку рогатину. Мститель поспешил внести свою лепту в дело кончины знатного окаянца. Окровавленный ошмёток тела Ивана Ташкова погрузили сверху на жилистое тело боярина Матвея Калганова. Ниже них лежали Фёдор и Еремей. Вскоре стрельцы покидали сверху на Ташкова и Матвея Ивановича тела князей Милосельских. Кровавая гора сложилась на повозке-рыдване. Рядышком на земле аккуратной стопкой возлежали отделанные стрелецкими саблями опричники.
Все убиенные перемазались в крови, как в елейном масле. Повозка-рыдван окончательно примирила недавних врагов. Считай, побратались. Ташков, окольничий, гадкая отрыжка прошлых годов, возлежал рядом и общей картины не портил.
Группа знатных бояр совсем закручинилась, кроме Гаврилы Ильича Волынова. Он прям помолодел лет на пяток. К вельможам приблизился вожак стремянных сотников Никифор Колодин.
— Ну что, знатные, как вам такое представление? Славная наука?
— Бывали науки и подобрее, — ответил за всех воодушевлённый Волынов. — Чего далее будет?
Никифор Колодин потерзал огненно-рыжую бороду и усмехнулся.
— Сердечно простите, знатные. Мы отвлекли вас от важного дела. Но ничаво! Я же сам и исправлю такую оказию.
Колодин облокотился о балюстраду, воздел ввысь десницу и громко закричал, обращаясь к рассасывающейся с царского двора толпе:
— Православные! Стойте!
Сонмище смердов обернулось к балюстраде Красного крыльца.
— Заверещал рыжебородый.
— Опять кого-то казнить желают.
— Тебя желают прищучить. Горлопанишь тут много.
— Чирикало прикрой.
— Казни кого хошь, служилый!
— Мы Калгановых прижучили! И на том спаси Бог, стрельцы!
— Благода-а-арствуем!
Никифор Колодин внезапно сильно разволновался.
— Ох вы, стервы! Прибили ненавистных бояр и дело с концом? А чего далее, посадские? Опять станете молиться, чтобы пришёл добрый Царь и все невзгоды ваши за вас порешал?
— А ты чего предлагаешь, сотенный?
— Негоже за просто так расходиться. Справедливость свершилась, но давайте дела до конца доведём! Знатные с государева Собрания тут собрались как раз.
— Пущай собираются. Нам то чего?
— Дурни тьмонеистовые! — рассердился Колодин. — Мздоимцев вы с великой беспощадностью ноне прижучили. Отомстили им за обиды. А чего далее? Манны небесной ждать будете? Смысл будет в той крови, что вы сегодня пролили аль нет? Слушайте же меня со вниманием. Знатные бояре с Собрания нового Царя обязаны избрать. Когда ещё случай такой представится, чтобы голос народный... решающим стал при заветном выборе? Кого Государем желаете, люди посадские, люди трудолюбивые?
Злобно-послушный посадский народец молчал... Теребили в руках шапки-барловки, переглядывались. И молчали. Подвязали языки.