— Печальную историю поведал ты, Яков Данилович... Упокой, Господи, душу родителя твоего... — взгрустнул Сидякин, — сгинул от руки лихого разбойника. Вечная память.
Все трое перекрестились. Первый вельможа для святого действа повернулся к красному углу. Осенив личность знамением, Романовский, как заправский заговорщик, подмигнул Лихому правым глазом.
— Михаил Борисович, — обернулся Романовский к Сидякину, — ты у нас боярин широких взглядов, не чураешься новых обычаев, в светлую даль зорко глядишь... Веди дочку, поглядим и мы на твою кралечку.
Сидякин улыбнулся и звонко хлопнул в ладоши. Дверь в горницу отворилась и внутрь помещения прошла Марфа Михайловна Сидякина. Девица с почтением поклонилась по очереди: отцу, Романовскому, а потом и молодому кромешнику. Яков Данилович склонился в ответном глубоком поклоне. Далее опричник поднял хребет и стал тянуть Марфу в омут своих лучистых васильковых очей. Хитрец какой...
А своенравная дева, видимо, не особо готовилась к визиту гостей. Марфа Михайловна была одета так, будто за осемь месяцев ни разу не меняла одежды: брусничного цвета сарафан, зелёные ленты в густых и шелковистых волосах, на шее монисто из жемчуга. А всё равно — чудо, как хороша огневолосая девица! Яков Лихой заполыхал алыми щеками в великом смущении и отвёл взгляд в сторону. Потом снова поглядел на красавицу. Затем опять смутился и покосился на ершистый персидский ковёр, которым был устлан пол. Зелёный омут глаз девы засосал в себя васильковые струи. Водица булькнула, запах мокрой древесины...
Марфа со смешком глядела на полыхающего в смущении парня. Кажется, она признала опричника...
— Ай, люди добрые! — залебезил сладким голосом сват Михаил Романовский. — Поглядите, что за парочка: молодец, васильковые очи и златокудрая девица! Галчонок да лебёдушка белая.
— Не галчонок, а воронёнок. Ergo: охота у нас, — хохотнул хозяин.
— Кто охотник, а кто добыча тут, — улыбнулся философ-сват, — нет пока ясности, Михайла Борисович. Ergo то ergo, а женишок — ого-го!
Яков Данилович совсем засмущался: того и гляди погорит...
— Признала я тебя, воронёнок, — усмехнулась девица-краса.
— Где эт вы, дети прыткие, знакомству успели свести? — подивился Михайла Сидякин.
— На богомолии в монастыре Новосвятинском. Сей воитель охрану нёс там, — ответила дочь.
Яков Лихой возвертался в себя. Его щёки теряли алую раскраску и неспешно направлялись к привычному телесному цвету. Медовый дух, трава-зверобой, золотоволосие...
— Скажи, добрый ты молодец, — заговорила Марфа Михайловна. — Какие мечты лелеешь, какими помыслами живёшь?
Романовский подивился такому повороту разговора. Удалая девка принялась задавать вопросы вероятному мужу — неслыханная дерзость на смотринах. Первый вельможа Отечества поглядел на отца — как тот отреагирует на такую вольность? Сидякин со спокойствием смотрел на сватаемого и с вниманием ожидал его ответа на вопрос дочери.
Яков Данилович откашлялся в кулак.
— Помыслы у меня едины: честно служить Отечеству, верным псом сторожить Государя. А мечтания...
Молодой опричник посмотрел в окно.
— Люблю изучать космографию. С превеликим удовольствием бы поглазел на разные страны заморские, столько читал про них...
Марфа Сидякина убрала с лица надменную улыбку и взглянула на женишка по-новому: с серьёзностью и вниманием.
— А я напомню тебе, отец, — встрял в разговор сват Романовский, — что сей молодец: не только сладкий мечтатель, но и славный герой. С год тому назад зарубил четверых мятежников и спас от погибели князя Милосельского в новгородской земле.
— Не четверых, Михаил Фёдорович, — взгрустнул Лихой, — только троих. Одного неприятеля Алёшка Вратынский прикончил.
— Скромняга, — хохотнул Романовский. — Только троицу порешил! Ай, грех какой, срамота. Ты ответь нам, красавец, князь Милосельский за то: поклоны тебя заставил бить... или одарил золотыми червонцами в превеликой благодарности?
— Занятный случай, — подала голос Марфа Сидякина. — Расскажи о той битве, опричник. Как случилась она, какова проходила баталия?
— Печальное это сказание. Во время битвы дружок Алёшка сгинул. Прости, Марфа Михайловна, не шибко я люблю ту историю поминать. Авось... как-нибудь после поведаю, при случае...
— Алексей Вратынский — сын Андрея, родного брата царёвой жены Глафиры Константиновны? — уточнил Сидякин у свата.