А на задней площадке Опричного Двора, при свете семи факелов в руках молодых бойцов, что стояли кругом, бился с опричным старшиной в лихой сабельной рубке сам глава Опричного войска — молодой князь Никита Милосельский.
Здесь никто не умирал — здесь клокотала жизнь.
— Молодцом, Евлампий! — гаркнул глава Опричнины, отразив выпад Телегина. — Не поддавайся мне, рубись истово, старшина! Гойда, гойда, молодцом!
Гойда, гойда! Гойда!
Ретивая душа потомка великого Рориха с усердием приняла в руки дедовское наследство. Юрий Васильевич оставил в прощальной цидулке внуку множество практичных советов: как управлять войском, как выступать в поход, как высылать разведку... Всероссийский Митрополит, давний друг и покровитель князей Милосельских, дополнил заветы деда Юрия более духовными наставлениями: зело ценить старшин и бойцов, проводить с ними время в достатке, всегда беспокоиться о довольствии и прочих житейских заботах своих птенцов.
Гойда, словом.
Отец Василий ловко управлял Сыскным приказом, сынок Никита верховодил Опричниной. Князья Милосельские продолжали твёрдо удерживать важнейшие силовые ведомства в цепких руках.
Но в Русском Царстве имелось ещё могучее Стрелецкое войско, а с ними, согласно некогда сложившемуся укладу государевой жизни, у чёрных опричных воронов имелось некоторое противостояние. Двум силовым ведомствам, порой, приходилось тесно на узкой государевой дорожке, хотя по царским законам, стрельцы и опричники занимались разными делами, пусть и тесно повязанными друг с другом...
К слову сказать, князь Никита весьма томился душой от безделия. В Отечестве, благодаря толковому управлению нынешнего Государя, жизнь текла ровно и без потрясений. Своенравный Новгород богател и не бунтовал, не шалили и прочие земли Русского Царства…
За истекшие пять лет жизни, стольник Лихой крепко сдружился с тестем Михайлой Сидякиным. Вместе с жёнушкой Марфой они часто навещали главу Аптекарского приказа в его имении. Дед Михаил с радостью встречал и двух внуков: старшую Ксеньюшку и Фёдора Яковлевича, славного продолжателя рода семейства Лихих.
Забавная особенность: Ксения Яковлевна сильно походила на отца — такая же русоволосая и синеглазая озорница в детстве; а малец Фёдор — слепок с матушки: смарагдовоглазый, с рыжеватыми кудряшками, немногословный и серьёзный парнишка.
Михаил Борисович уважал сабельное рубилово. Прибыв в гости к тестю, Яков Данилович первым делом шагал на задний двор имения, где боярин Михаил Сидякин и дворянин Яков Лихой продолжительное время мочалили друг дружку оружием, облачившись в мягкие льняные рубахи. Тесть достойно сражался, но бывший боец Опричного войска, разумеется, лучше владел искусством сабельного боя, поэтому царёв стольник никогда не мочалился с Михайлой в полную силу, круча саблей более для поддержания телесной мощи. На позапрошлый день ангела, Михаил Борисович подарил зятю кривую персидскую саблю-шамши́р с двумя смарагдами на концах крестовины и с позолоченной рукоятью. Яков Данилович немедленно испробовал оружие в схватке с тестем и остался в полном восторге от сей персидской игрушки. Бывший воитель Опричного войска отметил много достоинств сабли-шамшира: лёгкая, как ветер; удобная рукоять; кривой клинок, усиливающий режущую силу сабли. Также кривой клин превосходно подходил для оттяжного удара...
Намахавшись саблями, тесть и зятёк отправлялись в баньку: смыть пот, разомлеть телами, а потом они спешили в хоромы. Разнообразные закуски, терпкое гишпанское вино, разговоры на всевозможные темы... Когда винцо било в головы, языки трещали без умолку: чванливая знать, учёные трактаты, закостенелость обычаев, бесправие чёрных смердов, засилие в умах мракобесия, проницательный и живой ум Государя…
Как-то раз, Михаил Борисович Сидякин, одолевший первый кубок гишпанского вина, подмигнул зятю, что лукавый заговорщик, и извлёк из широкого кармана кафтана-йокулы странную изогнутую штучку из орехового дерева. Затем тесть набил её посечёнными листьями бурой травы и с помощью пламени от свечи запалил сию микстуру. К полотку горницы потянулся горьковатый сизый дым. Михайла Борисович втянул воздух из трубки в глотку, а потом с наслаждением выпустил изо рта всё тот же сизый дымок кверху. Яков Данилович повторил деяния тестя с деревянной трубочкой. В голову сразу ударил обволакивающий разум дурман. Под добродушный смех хозяина, царёв стольник Лихой жидким тестом расплылся на резном стуле-кресле...
Презабавный factum земного жития. Сашка Валахирев прошлому Государю честно служил опричником: рубил боярские головы, бился с астраганскими супостатами, словил опального воеводу Шереметина и спалил его жирное тело на рудожёлтых углях. Срок пришёл — сам угодил в опалу лютому Иоанну. И вот бывшие товарищи Сашки сволокли его на двор, облили кипятком, потом студёной водой окатили тело: так и сошла с ещё живого дворянина кожа, словно шелуха с чесночины...