Меня радушно приняли в доме традиционным тайским гостеприимством, приглашая разделить то, что походило на банкет. Это не выглядело чем-то необычным, поскольку в большинство вечеров друзья Отца, в основном работающие люди и государственные служащие, садились за обеденный стол и наслаждались готовкой, за которую Мать пользовалась хорошей репутацией. Следующие месяцы я наслаждался тайской кухней, которой я никогда раньше не пробовал до этого. Мне показали мою комнату. В ней был маленький стол, с которого все убрали, чтобы я мог воспользоваться им для работы. Моей единственной жертвой стала определенная утрата личной свободы в том понимании, что как от члена семьи от меня ожидали, что я буду разделять пищу с семьей и в общем приму участие в семейной жизни. Еще от меня ожидали, что когда я не занят работой, я буду помогать Даенг как собеседник/учитель и помогу ей улучшить знание базового английского языка. Таковы были условия сделки. И конечно все свое время мне нужно было практиковать свой тайский. Даенг в это время выступала в двух шоу каждый вечер в разных частях города, так что все мои вечера, как и мои дня, были расписаны.
За эти месяцы, которые последовали, карманный диктофон, который я привез с собой, так и остался лежать нетронутым. У меня была уникальная возможность проникнуть в сообщество, которое было фактически закрытым для фарангов и на такой срок, на который я захочу. Поэтому я решил сначала воздержаться от задавания прямых вопросов, по крайней на первых порах, и позволить историям раскрываться за обеденным столом, в парке, в баре, на тренировках, в раздевалках…в любом месте, в естественное для этого время.
Шли недели, постепенно развилась искренняя дружба с членами семьи Даенг и со многими другими катоями, которые формировали экзотическую труппу исполнителей, с которыми я провел так много времени. Я знал, это займет время, чтобы завоевать доверие и уровень признания, который изменил бы мой статус как фаранга. Но у меня было время и язык, и я в конце концов занял это «привилегированное» положение, как отметил это один из профессоров Отделения Социологии и Антропологии в Университете Чианг Май. Это произошло в минибасе, мчащемся от одного театра к другому, набитом костюмами, головными уборами, стойками и дюжиной катоев, когда я отпустил плоскую шутку на тайском, которую они приняли с изумлением, и как говорится, я понял, что я «угадал». Поэтому я вскоре стал участником, к которому обращались за советом, мнением, доверяли тайну. Одна из небольших критик катоев основным тайским обществом — это то, что они говорят слишком много (phut mak). Вскоре я понял, что в этом была доля истины. Мои тщательные рассуждения о деталях своей научной методологии стали казаться чем-то странным сталкиваясь с бурными изливаниями речей этих людей. Я больше узнал о катоях за эти недели, чем я за предыдущие два года своей работы.
Когда это началось, столик, что семья так тщательно готовила для меня, едва ли уже понадобился мне. Как только я закрывал дверь и садился, появлялась бабушка с кофе и потоком слов северо-тайского диалекта, из которого я мало что мог понять. Потом появлялась Даенг и, заглядывая мне через плечо, просила помочь с произношением данного слова или другого и объяснить его значение. Потом я слышал, как меня зовут, потому что ужин готов.
До поездки в Таиланд в этом году (2000/1), я установил контакты по электронной почте с профессорами двух университетов — Thammasat в Бангкоке и в Чианг Мае — согласовал встречи с ними на кафедрах и поговорил с ними о предмете моего исследования. Я уже был в Университете Чианг Мая два раза и встречался и разговаривал с некоторыми профессорами на Кафедре Социологии и Антропологии. Мне показали различные библиотеки и сказали, что я могу свободно пользоваться ими и средствами кафедры в любое время. Спустя несколько дней в своем временном жилище, когда стало ясно, что в своем маленьком «кабинете» я не смогу позволить себе покоя, я объявил что часть дня я буду проводить в университете. Сначала это вызвало некоторое сопротивление, но я не собирался сидеть под «домашним арестом», чем это и являлось, поэтому я настаивал, что это было нужно для моей работы, потому что там были университетские библиотеки, которыми мне нужно было пользоваться (отчасти это было верно) и что таковы будут мои условия в распорядке дня. Очень скоро воцарилась рутина, которая всех устраивала, когда я проводил три дня в неделю, иногда четыре, в университете и вовремя возвращался домой, поспевая к изумительному обеду, разговорам с семьей и гостями и после этого к танцевальному представлению в самом городе.
Я наверное посетил сотню этих представлений, хотя директор постоянно менял программу и представлял новые номера. Местом для первого вечернего представления была маленькая сцена в большой огороженной местности внутри Ночного Базара. Время шоу, которое длилось чуть больше часа, начиналось в 8.30 вечера. Каждую ночь трое из нас, Даенг, еще одна танцовщица, которая жила в доме Даенг и я, прибывали в раздевалку, сидя сзади мотоцикла Даенг вовремя, чтобы подогнать костюмы и послушать короткий инструктаж от директора/хореографа о формате выступления, которое менялось каждую ночь, но была одинаковым в обоих местах. После шоу исполнители позировали для фотографий и чаевых. Ключевым исполнителям платили скромную зарплату в 2000 бат в месяц (около 35 фунтов) плюс чаевые, которые они могли заработать. Новичкам вовсе не платили зарплату и они целиком зависели от чаевых. Если ключевые исполнители были связаны контрактом — выступать каждую ночь два раза, неоплачиваемые танцовщицы не были обязаны так поступать, при условии что они предупреждают директора, что они не смогут выступить сегодня, чтобы он смог найти замену или изменить соответственно программу шоу. Однако, большинство неоплачиваемых исполнителей, включая Даенг и ее друзей, несмотря на ненадежные чаевые, которые они получали, танцевали большинство вечеров. Им нравилось танцевать и сильное чувство театрального товарищества связывало исполнителей вместе.
Второе выступление было на полуоткрытом месте менее чем в километре от Ночного Базара. Оно начиналось около 11 ночи. Персонал загружал, укладывал, перевозил и раскладывал костюмы, стойки, рассаживался сам и все это так искусно, что мы прибывали на второе место около 10 вечера, имея всего час в запасе. Мы проводили его в одном из баров вблизи раздевалки, сдвинув два или три стола вместе, чтобы всем хватило места. Для исполнителей это было чудесное время дня, полностью отведенное на сплетни. Даже когда начиналось шоу, те, кто не был на сцене или в спешке переодевался в костюм, с нетерпением возвращались к столам, не желая пропускать разговор, часто едва успевая пойти на сцену, иногда опаздывая со следующим номером. Покрытая сцена, также используемая для матчей по кикбоксингу, когда натягивались канаты вокруг периметра, стояла в центре открытая со всех сторон площади, окруженной барами и ресторанчиками. Общая обстановка была относительно неформальной и звуковая система не могла помешать приглушенному разговору между теми танцовщицами, которые не выступали непосредственно на сцене.
Добродушные шутки (по большей части), с хорошим чувством юмора продолжались еще и после шоу, когда танцовщицы переодевались из последних костюмов обратно в повседневную одежду. После этого некоторые из нас направлялись к другим барам или местам с живой музыкой, играющими смесь тайской и западной музыки, где мы сидели и разговаривали ночью. Так проходило постоянно и если настроение позволяло, они пускались в спонтанные танцы в вящему восхищению поздней клиентуры.
С моими научными инструментами ограниченными теперь записной книжкой, в которой я каждый день делал длинные заметки, было ли это полностью моим исследованием? Для тех, кто делает «срез жизни» внутри сообщества отличающегося от нашего, ничего не может быть лучше, чем на время стать частью этой жизни. Но танцовщицы кабаре представляли только одно выражение культуры катоев в Таиланде, хотя и самое важное. Катои повсеместны и их можно увидеть среди широкого спектра профессий. Они, если их можно грубо описать, имеют склонность к «артистичным» карьерам — дизайн костюмов, парикмахерство, фотография и шоу-бизнес — чем к научной работе или коммерции, но некоторые работают в офисах или занимаются административной работой.