И когда твоя воля совпадет с волей Божией, ты узнаешь настоящую свободу.
Нужно учиться на примерах. В житиях святых видим, как они проживали и действовали: преподобная Мария Египетская ушла в пустыню, но сделала это не как бунт, а как крик покаяния, который и был откликом на зов Божий. Преподобный Моисей Мурин был разбойником, его свобода ушла в крайность зла, но покаяние превратило его свободу в добровольное служение любви. Святой Иоанн Златоуст в молодости колебался между уединением и активной пастырской деятельностью – он выбрал путь, где одиночество сердца сочетается с деятельностью для Церкви. Смотри на святых не как на недостижимый идеал, а как на старших братьев. Прими их опыт такого преображения. Так и в нас свобода и предназначение могут стать не врагами, а спутниками.
Показатель ложности на этом пути – когда человек называет компромисс с грехом “мудрой гармонией”. Не все, что кажется золотой серединой, от Бога. Подлинная синергия всегда рождает плод Духа: мир, радость, кротость, любовь (Гал. 5:22). Если твое “третье состояние” плодит страх, тщеславие, горечь – значит, это не синергия, а подмена.
Практический путь может выглядеть так. Почувствуй, что тебя разрывает. Может быть, ты стоишь перед выбором между карьерой и семьей, между смирением и самовыражением, между риском и безопасностью. Осознай эти полюса. Не обесценивай ни один – в каждом есть заложенный Богом смысл. Потом помолись коротко, но от всего сердца: “Господи, дай мне увидеть Твой путь в моем выборе”. Задержись в этой тишине. Пусть в душе развернется пространство, где Бог заговорит Сам. И будь готов к неожиданному – третий путь почти никогда не укладывается в наши схемы. Он всегда чуть шире и глубже.
Третий путь – это когда твой страх уступает место доверию.
И в итоге окажется, что жизнь сама есть великая синергия. Бог вплетает наши шаги в Свой замысел, наши ошибки – в Свою милость, нашу свободу – в Свою любовь. Он не противопоставляет предназначение нашей воле, а превращает ее в царственный венец.
Начни с малого: возьми одну свою проблему, не пытайся сразу все исправить, но найди в ней узкую тропинку доверия. По слову Христа: “Потому что тесны врата и узок путь, ведущий в жизнь” (Мф. 7:14). Этот путь не в том, чтобы отказаться от свободы ради предназначения или от предназначения ради свободы, а в том, чтобы войти в свободу ради предназначения и раскрыть предназначение в свободе.
Так шаг за шагом ты откроешь самую простую и самую великую тайну: быть свободным, чтобы исполнить свое предназначение, и предназначенным, чтобы стать по-настоящему свободным.
СТРАДАНИЕ (s+) СМЫСЛ
“Господи, соедини мою боль со Своей любовью”
Есть вопросы, перед которыми ум отступает, а сердце стонет. Почему страдает человек? Почему Бог, Которого мы называем Любовью, допускает боль, болезни, утраты, скорби? Эта дилемма древнее философии и психологии, она родилась, едва только человек осознал себя личностью, способной не только радоваться, но и плакать. И сегодня, может быть даже острее, чем в прежние века, современный человек вновь и вновь сталкивается с этим глубинным противоречием: если Бог есть, почему так много зла и страдания в мире? А если Бога нет – тогда откуда вообще берется боль, рвущая не только плоть, но и саму душу?
Этот вопрос не надуман. Он бьет прямо в сердце, в самую суть нашего бытия. Каждый человек, прожив хоть немного, встречается с болью. Она стучится в дом вместе с известием о болезни близкого. Она ложится на плечи камнем, когда рушатся надежды. Она выжидающе смотрит из глаз тех, кто потерял смысл и уже не знает, зачем жить. “Страдание – это язык, который понимает каждый, даже если он не знает слов” – короткая истина, которую нельзя не запомнить.
Вот и возникает внутренняя раздвоенность. С одной стороны, мы слышим в себе голос протеста: страдание – это зло, его надо уничтожить любой ценой. С другой – тайная память, укорененная в библейском и святоотеческом опыте, говорит, что боль может стать началом чего-то высшего, чего без нее бы не родилось. Так возникает глубокая духовная дилемма: страдание и смысл. Каждая сторона по-своему права. Страдание разрушает и унижает. Но смысл, рожденный в страдании, часто бывает чище золота.
Можно ли примирить эти две истины, не унизив ни одну? Можно ли выйти за рамки жесткого выбора: либо принять страдание как тупик, либо закрыть глаза на его жестокость? Ответ Церкви звучит парадоксально, но именно в нем открывается третий путь: не компромисс, не притупление боли, а Преображение. Благодатная синергия.
Не нужно делать вид, будто страдание легко объяснить. Иов, который сидел на пепле, пораженный проказой и потерявший все, не лгал себе: он взывал к Богу, он спорил, он кричал от боли. Но в этом крике уже рождалась встреча с Богом, более глубокая, чем прежде. В страдании человек встречает себя таким, каким он есть, а Бога таким, каким Он есть.